Марина Серова - Мишень для сердечных ударов

Я помолчала. Вывалить все на голову Ирины сейчас? Но я и для себя еще не все моменты прояснила.

– Когда вы планируете начать оформление продажи дома, дачи, машины?

– Как можно скорее. Я уже связалась с риэлторской компанией, но оказалось, что у меня не все в порядке с документами, пришлось заплатить за ускорение, через неделю можно начинать искать покупателя. Чтобы Сережа ни о чем не догадался, на это время я оформлю ему путевку на поездку по Европе, это на три недели, я спокойно успею все закончить и уехать. Но какое это имеет отношение к делу?

– Самое прямое. Вы правы, Сергея пока не надо ставить в известность. А отчет о выполнении моей работы я предоставлю вам завтра. Сейчас у меня на руках нет кое-каких доказательств.

Я улучила момент, когда Ирина на минуту вышла, и сняла на камеру мобильника визитку с номером счета настоятеля. Мы договорились о времени и расстались. А что, очень хитро придумано: Сергей подкупает Серафиму, та задурманивает голову его жене, отрава медленно, но верно действует, единственный человек, способный все расставить по своим местам, Юля, нейтрализована и зачислена в стан злейших врагов. А в это время Сергей открывает счет и преспокойно ждет, когда благоверная распродаст свое имущество и перечислит на его счет деньги, Ирина уезжает в Сибирь и, в лучшем случае, поселяется в заброшенной деревеньке, выдаваемой за скит. Когда она вернется, жуликов уже и след простынет. А к госпоже Серафиме у нее претензий не будет: целительный таежный воздух, ограничения во вредной пище, простой физический труд выведут остатки отравы из организма, и Ирина поправится. Или не поправится. Но тогда предъявлять претензии будет уже некому.

Не откладывая, я позвонила Юле и договорилась о встрече. Она как раз заканчивала обход своего участка, и я подъехала к пятиэтажке, где она обслуживала последнего на сегодня пациента.

– Юля, в вашей клинике работает медсестра, Катерина Зубова, что вы можете о ней сказать?

– Знаете, Полина, вообще-то я не сплетница, но понимаю, что спрашиваете вы не из праздного интереса. Нехорошая у нее репутация. То в ее смену сильных обезболивающих не досчитаются, то с пациента деньги за бесплатную процедуру потребует. Она на своем участке ходит по старикам, уколы делает, так сестры болтают, что ее пациенты с какой-то странной периодичностью на тот свет отправляются. У меня нет доказательств, но по слухам, двое из них оставили ей свои квартиры. У нее сожитель нотариус, чего ему стоит грамотно оформить сделку со стариком! Еще раз повторяю, доказательств у меня нет, – оговорилась Мурзина.

– А вы знаете этого нотариуса?

– Откуда? С Катькой мы не общаемся.

– Фамилия Яковцев вам ничего не говорит?

– Говорит. У Сергея есть друг, Валерка Яковцев, они со школы неразлучны. Он, кстати, тоже нотариус.

– И любовник вашей Катерины, по совместительству, – почти весело закончила я.

Теперь становилось ясно, что связывало всех четверых. Яковцев, скорее всего, помог придумать не очень далекому Сергею эту комбинацию. Катька подобрала препарат, рассчитала дозировку и проконсультировала мужа. Подкупленная госпожа Серафима позволила довести состояние Ирины до критического, рассорила ее с подругой, которая могла догадаться, в чем тут дело, убедила избавиться от всего мирского, дала номер счета Сергея, выдав его за номер счета настоятеля монастыря. Таким образом, отдав сравнительно небольшую сумму за работу нотариусу, знахарке и медсестре, Сергей становится обеспеченным человеком и избавляется от супруги.

Все просто и логично. Конечно, если бы этим делом занялась милиция, то они тоже бы поздно или рано разгадали эту комбинацию, но какой следователь заведет дело под названием: «Проклятие подруги»? Интересно, этот фактор преступники учитывали или все сложилось так удачно совершенно случайно?

– Юля, вы просто обязаны достать мне список пациентов этой Катерины. Тех, кому она помогала на дому. Желательно за последний год. Понимаю, что просьба непростая, но на кону – жизнь вашей подруги и ваша честь, простите за высокопарность. Справитесь?

– Конечно, – пожала плечами Мурзина, – сложного ничего нет, все записи в журнале в регистратуре. У меня как раз там сейчас племянница-студентка подрабатывает, девочка серьезная, болтать не будет, все выписки сделает.

Серьезная девочка подготовила мне список уже на следующий день. Работу выполнила аккуратно, каллиграфическим почерком, не забыв указать домашний адрес, телефон, дату рождения и, самое важное, дату смерти тех, кто скончался за предыдущий год. Я выписала данные на почивших и засела за телефон.

Я представлялась работником поликлиники и сварливым голосом требовала ответить, почему Иванов Иван Иванович или Петрова Дарья Никифоровна не прошли флюорографию. Чаще всего мне отвечали, что дедушка или бабушка умерли. Я повелевала перечислить всех проживающих в квартире, достигших четырнадцатилетнего возраста, напоминала о важности своевременного диагностирования заболеваний легких и вычеркивала старика из списка. Обычно фамилия хотя бы одного члена семьи совпадала с фамилией умершего пенсионера, значит, в квартире проживали наследники.

В результате проделанной работы у меня в списке осталось пять фамилий. Здесь уже без помощи представителей власти обойтись было нельзя. Я набрала номер старого друга моих родителей, полковника ФСБ Курбатова, и пионерским голосом закричала в трубку:

– Дядечка Сережечка, пожалуйста, помогите!

– Во-первых, здравствуй, – крякнул он, – во-вторых, признавайся, какую опять кашу заварила?

– Как вы могли подумать? – оскорбилась я, – просто Алинка опять с ума сошла, устроилась в пионервожатые и решила создать тимуровскую команду. Все одинокие старики на участке у нее уже в списке, а пятерых никак найти не может. Не то умерли, не то в доме престарелых, не то родственники нашлись. Представляете, адреса есть, а стариков нет!

– Так пусть в ЖЭКе узнает, – ломался полковник.

– Вы не знаете, какие там бюрократки сидят? К ним по делу-то идти страшно, работают так, будто оказывают вам огромное одолжение. А тут и вовсе слушать не будут.

– Ладно, записываю, – согласился он.

Я продиктовала ему фамилии и адреса, попросила уточнить, на кого были оформлены квартиры в случае смерти стариков.

– Перезвони через часок, лгунишка, – попросил Курбатов, – и не думай, что я поверил в твою байку про тимуровцев. Если бы ты не была дочкой Андрея, и слушать не стал бы.

– Спасибо! – не обиделась я на «лгунишку».

Через час у меня на руках были необходимые данные: после смерти троих стариков квартиры продали их дети, жилплощадь двоих после кончины была оформлена на Катьку Зубову, а впоследствии перепродана.