Керен Певзнер - Налог на недвижимость

– Спасибо, – прошептал он.

– Есть будешь?

Он кивнул.

Я поставила на стол все, что было в холодильнике – сыр, банку творога. Достала из морозильника пару шницелей и сунула их в микроволновку. Чайник уже закипел. Я налила Денису большую чашку крепкого кофе с молоком, подвинула тарелку с бутербродами и села напротив.

Он заговорил, когда выпил примерно полчашки кофе и съел два бутерброда с сыром.

– Когда я шел к тебе, – начал он, – ты была моя последняя надежда. Как мне сейчас хорошо! Я пять дней ночевал неизвестно где, боялся позвонить. Все вещи, документы, телефон остались в номере. Мама, наверное, с ума сошла от беспокойства. Ведь они подумают, что это я сделал! – он поднял на меня глаза, полные боли.

– Успокойся, милый, не нужно так переживать. Давно бы пришел и не мучился один, – я встала и, подойдя к Денису сзади, обняла за плечи. Он затрясся от рыданий. – Ничего, это пройдет, все страшное позади, ты дома, тебя здесь любят, все будет хорошо.

– Мама, – послышался голос моей дочери из спальни, – кто это?

– Это Денис. Спи, все в порядке.

Я пошла к ней, поправила сбившуюся простыню и осторожно прикрыла дверь в детскую. Когда я вернулась, Денис был уже спокоен, и отсутствующее выражение исчезло с его лица.

– Иди ко мне, Валерия, – я наклонилась, и он, обняв меня, зарылся головой в мои волосы. – Какой родной запах, – буквально простонал он.

– Зато ты недавно источал такое амбре, что там Хусейн с его газовой атакой…

Мы грохнули со смеху.

– Тише, – шикнула я на него, – Дашку разбудим. Хочешь еще кофе?

– Да, если можно.

– Можно, можно. Матери-то звонить будешь?

– Нет пока, – протянул он нерешительно, – я не хочу ее тревожить.

– Да она от твоего отсутствия еще больше с ума сходит!

– Знаю, но звонить не буду. Будет еще хуже.

– Как хочешь, – я пожала плечами. Знаешь что, расскажи мне все по порядку.

– Ладно, только давай постелим, ужасно хочется принять горизонтальное положение. Ты еще не выкинула мою зубную щетку за ненадобностью?

Нет, ну каков нахал! За каких-то пять дней с него слез весь лоск цивилизации, а сейчас, чистый и накормленный, он ведет себя барином. Еще и любви на десерт потребует.

Да что я завелась, в самом деле? Он же ко мне пришел, значит доверяет больше всех. Завтра отправлю его к матери, и все. Только вот, что я скажу Борнштейну? Ведь я обязана его предупредить. Может, уговорить Дениса пойти к следователю?

Денис вышел из ванной, подошел ко мне и обнял. Легонько целуя меня в лоб и волосы, он прошептал:

– Лерочка, я виноват перед тобой. Простишь ли?

Я отстранилась.

– Ты хотел что-то рассказать…

– Сердишься, – он хмыкнул и лег на тахту, которую я по такому случаю раскрыла и превратила в двуспальную. – Хорошо-то как, – застонал он, вытягиваясь. – Когда я последний раз лежал на чистых простынях? Не помню. Иди ко мне.

Упав в его протянутые руки, я не удержалась от язвительного замечания:

– Последний раз, мне кажется, ты лежал на чистых простынях в отеле «Дан-Панорама».

– Ревнуешь, – констатировал Денис. – Что ж, ты права. Я действительно потерял голову. Я не оправдываю себя. Если бы не мое увлечение Татьяной, все было бы по другому. Ее бы не убили, – его голос дрогнул.

– Как это произошло?

– Трудно объяснить. Нужно начинать с самого начала. Я заранее прошу меня простить, если сделаю тебе больно, но иначе ты просто не поймешь, как все это было.

– Ничего, надеюсь, что пойму. Говори.

– Мы познакомились с Татьяной на совещании в нашей фирме. Она привезла недостающие документы из Москвы. Я переводил, а потом Малявин обратился к моему шефу Менахему с просьбой.

– Малявин – это лысый, с кривым носом? – перебила я его.

– Да, – удивился Денис, – а ты откуда знаешь?

– Видела как-то, продолжай.

– Просьба заключалась в том, чтобы я сопровождал московских гостей по достопримечательным местам Израиля. Шеф согласился, ведь желание такого богатого клиента – закон.

– И куда вы ездили?

– Татьяна – христианка, верующая, очень хотела увидеть святые места. Мы были с ней в храме Гроба Господня в Иерусалиме.

– Ты ездил только с ней? – я пыталась придавить в себе червячка ревности, но он вертелся во мне и не давал дышать.

– Нет, почему же. Я и с Малявиным, и с Кругловым ездил.

– А это кто такой?

– Круглов? – переспросил Денис. – Он-то и есть их главный программист. Головастый мужик. Но он побыл несколько дней и улетел обратно в Москву, а Малявин и еще парочка остались утрясать контракт.

– Малявин тоже верующий?

– Да никакой он не верующий, просто просил меня сопровождать его по районам, где нет туристов. То в Гедеру поехали, осматривали какое-то поселение, потом на север, возле Афулы крутились.

– Ты не спрашивал, зачем ему надо мотаться по стране?

– Он как-то сам сказал, что хочет дом купить, а в центре дорого.

– А Татьяна? Она тоже с вами ездила?

– Н-нет..

– Знаешь что, не темни, – разозлилась я, – или рассказывай по-человечески, или давай спать.

– Ну, в общем, я сам предложил ей встречаться без свидетелей. Она очень легко согласилась. После поездки в Иерусалим, это было пару месяцев назад, я проводил ее до гостиницы и… остался там.

– Дальше…

– Она очень меня влекла. В ней была такая звериная чувственность, она была вся раскрытая, раскрепощенная. Я чувствовал себя с ней хозяином, повелителем… – он замолчал.

«Да, – подумала я, – что и следовало доказать… Я старше, со мной он чувствовал себя мальчиком, сынком. Ну что теперь, измениться? Начать хлопать ресницами и восторгаться его словами? Черт побери, это же противно самой природе наших отношений! Господи, о чем я вообще думаю? Завтра, поцеловав меня на прощанье, он выйдет за дверь и, вполне вероятно, будет сам решать свои проблемы, а мне в его жизни просто не запланировано место. Я всегда говорила, что ваши отношения временные, но старалась не верить этому. И надо же, в тот момент, когда я уже вполне оправилась от этой болезни, он появился вновь. И мне снова жутко хочется видеть его рядом, прижаться к нему и чувствовать себя счастливой».

– Ну ладно, давай спать, – я нарочито зевнула. Его молчание затягивалось.

– Нет, Лерочка, я хочу досказать, – Денис повернулся и стал поглаживать мое бедро, укрытое простыней. – Мне действительно было с ней хорошо. Великолепная в сексе, неутомимая, как молодая кобылица, Татьяна отдавалась вся, целиком. Для нее не существовало понятия времени. Когда я говорил, что утром мне нужно быть на работе, она просто не слушала. Я ходил с такими синяками под глазами, что мои сотрудники в открытую хихикали. Дома я только и делал, что отсыпался. И ты знаешь, мы с ней практически не разговаривали. А то, как она реагировала на вполне реальные вещи, меня зачастую ставило в тупик.