Константин Захарченко - Театральный детектив

— Я чувствую себя как маленький мальчик. — Медведев поднял глаза к потолку. — Я не знаю, как себя вести!

— Ведите себя как мужчина!

— Я не мужчина… Я режиссёр!.. Я дедушка Мороз!..

— Я же чувствовала на репетициях, как дедушка режиссёр, просто сгорал от желания обнять меня, показывая актрисе-Офелии, как она должна обнимать Гамлета! Вы и сейчас дрожите!..

— Так ведь, живой человек я… Да, я хотел тебя обнять… Но я бил себя по рукам… Внутренне… Человек должен подавлять в себе похотливые желания!

— Вы хотите меня обидеть?

— Нет!.. Я не то хотел сказать!.. Желания были высокие!.. Чёрт!.. Старый человек хочет обнять девочку!

— Вы сами, и не раз, говорили на репетициях, что в любви не существует возрастной дистанции?

— Болтовня!.. Я не говорю обратное!.. Я… Но… Мне показалось, что тебе нравился другой человек!

— Я знаю кого вы имеете ввиду. Да, он мне нравился. Я даже полюбила его!..

— Тогда ничего не понимаю!..

— Вы сложный режиссёр. Вы режиссёр парадоксов… Вот вам и парадокс! — Я поняла потом, что любила в нём, вас!.. Не будем вспоминать о нём сегодня!

— Ты права. Не будем.

Ольга подошла и выключила свет.

— Мне надо принять душ. — прошептал Медведев.

— Вы принимали душ сегодня. В пять часов вечера. Мне медсестра сказала.

— Тогда мне надо… Голову мне отключить надо!..

— Вы часто нам говорили, что если вдохновение не пришло, не насилуйте себя, а займитесь простыми физическими действиями.

— Какими например?.. Это интересно!..

— Ну-ну!..

— Подойти и открыть форточку?..

— Нет!

— А что?

— Обнимите меня!

Медведев обнял Ольгу.

— А теперь прижмите своё лицо к моему… Вот так!..

— А теперь что?..

— Может быть вы сами подскажите, господин режиссёр.

— Хорошо, подскажу! — Медведев уже задыхался. — Теперь самое простое действие… Моя щека скользит по твоей щеке и… И наши губы сближаются!

ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ.

На утро Медведев проснулся довольно поздно. Он обнаружил, что Ольги в его постели, нет. Ему пришла в голову мысль, что вчера он чувствовал себя лучше, чем позавчера, а сегодня, он почувствовал себя на много лучше чем вчера! Что будет завтра!.. О, Господи!..

Он поднялся с постели и пошёл в ванную. По дороге он наткнулся на записку, лежащую на столе. Записка была от Ольги. Он её прочёл.

" Виктор Алексеевич, извините, мне надо отдавать жигулёнок. Приходите в театр к одиннадцати часам. Там соберутся все партизаны… Труппа приняла решение, чтобы вы поставили " Сон смешного человека" Достоевского. Это было мечтой Митрофана. Спектакль посвятим ему… И ещё… У Гриценко возникли трудности с одной криминальной группировкой. Ему надо помочь… Работы будет много. Ждём. Целую! Снегурочка.."

Медведев посмотрел на часы. Половина одиннадцатого!..

" Хорошо, что не в девять назначили! Могли бы и во второй половине дня собраться! Привыкли утром репетировать. Могли бы и вечером… Всё равно уже ничего нет! " Гамлета" — нет! Лондона, фестиваля — нет! Театра тоже нет! Разогнались!.. В Лондон поедем!… Как там у Тарелкина?.. — " Нет, говорит судьба!.."…

Виктор Алексеевич стоял в ванной и чистил зубы.

— " Встать, суд идёт!", снова он услышал в своём мозгу чей-то голос.

После выстрела в Пугова, он часто стал слышать этот голос!

— Мания преследования, что ли замучила? " Зловредный старикашка" — Достоевский, как в воду глядел! Раскольникова не страх замучил, а совесть! Раскольникова мучил, космический страх… Совесть — мать космического страха!… Раскольников знал, что делает мерзость! А может быть он ждал космического возмездия?.. За каждое бытовое преступление, человек получает, космическое возмездие? А может быть бытового преступления не существует, а существует только космическое? Если нам это только кажется, что наши мелкие преступления — это только наши, внутренние, земные проблемы?.. А вон оно как получается, убийство старухи и блаженной Елизаветы, не оставляет равнодушными тех… Тех, которые там, в небе…

Медведев не мог просто так бриться, он должен был работать. Он должен был сочинять режиссёрские формулы. Он себя к этому приучал десятилетиями. Сегодня он не будет ставить " Преступление и наказание". Вполне возможно, что он никогда не будет ставить, но формулы человеческого существования ему могут пригодиться в других спектаклях. Ничего не проходит бесследно! Надо только постоянно думать, думать… Чувствовать и думать!..

Он только не думал об Ольге. Он боялся, что тоже начнёт сочинять формулы.

Да, что там сочинять формулу! Она предельно ясна. Ольга отдалась ему из чувства безумной благодарности!… Но так нельзя отдаваться только из-за этого!.. Медведев- режиссёр, сразу же почувствовал бы фальшь. А фальши не было!..

— Хватит создавать формулы, профессиональный дегенерат! Не всё можно " разъять алгеброй"… Надо на перевязку сходить. Что-то грудь снова заболела!…

Медведев быстро оделся, выпил стакан молока, вышел на улицу и быстрым шагом направился к театру. Он не любил опаздывать. Виктор Алексеевич шёл по улице и с каждым шагом, приближающим его к театру, в душе его всё больше и больше возникала радость! Он оживал! Ну, ещё бы!.. Ставить Достоевского с любимыми актёрами!.. Снова использовать свою профессию в поимке бандитов!.. Снова увидеть Ольгу!..

Виктор Алексеевич почувствовал в своей душе радость!

ЭПИЛОГ.

Здесь, в самом конце повествования, необходимо извиниться перед читателями и пояснить, где на самом деле произошла эта правдивая история, и как она закончилась. А случились эти события, не в Москве, а моём родном городе, Ростове-на-Дону. И побоища в театре не было. Произошло гораздо проще. Актёры сами захватили бандитов. Если вы помните, у актёров в сумке было спрятано оружие. И когда Леший уже хотел приказать расстрелять первого заложника, а именно Медведева, партизаны направили дула пистолетов и автоматов на бандитов. И приказали им заложить руки за головы и стать вдоль стены. Что бандиты и сделали беспрекословно. Режиссёр открыл дверь в фойе и впустил в зрительский зал солдат спецназа. Таким образом бандитов арестовали и увезли в фургоне туда куда надо. С Митрофаном действительно произошло то, что описано выше. Но он не умер. Его, раненого оправили в больницу и вскоре он вышел от туда, совершенно здоровым и счастливым.

Ольга не любила Медведева так, как безумно любят женщины мужчин. Скорее она выдавала свою любовь к театру и к любимому режиссёру за любовь. Ростова полюбила Митрофана и только потом это поняла, уже тогда, когда Антикурьер вышел из больницы.

Митрофан тоже не любил Михееву, так, как любит мужчина женщину. В ней он любил талантливейшую актрису и театр. Затем он разобрался в своих чувствах и признался в любви Ольге. И попросил её руки. И они вскоре поженились.