Керен Певзнер - Налог на недвижимость

— Ладно уж.

Мы вошли в дом.

— Чаю будешь? — спросила я.

— Нет, мне бы Дашку увидеть.

— К сожалению, она у подруги, а телефона я не знаю, — мне действительно было досадно. Борис не так уж часто нас навещает, а дочка его любит. Может, подождешь, я попытаюсь выяснить, где она.

— Что поделать, — он вздохнул и поднялся с места. — Я тут денег принес.

Борис достал из кармана толстую пачку, не глядя разделил ее пополам и протянул мне внушительную сумму. Я уставилась на него, такого жеста я не ожидала:

— Да что с тобой? В Лото выиграл? Я же получаю ежемесячно алименты через Национальное страхование.

— Я поменял работу, — ответил он.

Признаться, его места работы всегда были для меня загадкой. Интересно, где кроме завода или стройки может работать здоровый, накаченный парень, практически без специальности, не умея читать и писать на иврите? Разве что в охране, но там платят минимум за проверку сумок при входе.

— Где же столько платят? — удивилась я. В охране?

— Да, — Борис кивнул. — Я устроился в частное охранное бюро. Хозяева из России. Работаем телохранителями, обслуживаем в Израиле деловых людей, в основном с бывшей родины. Они ведь сюда не только отдыхать приезжают. Здесь такие дела крутятся, что без охраны никак нельзя, — он явно важничал.

— Постой, я же читала в газете, Щекочихин сказал, специалист по русской мафии, что мафиози не затевают разборок в Израиле. Здесь для них оазис, родственники, отдыхают они здесь.

— А кто говорит о разборках? Много газет читаешь, зайка моя, усмехнулся мой бывший. — Отдыхают они на Кипре, в Майами, где угодно. И дела делают тоже везде. И почему именно мафия? Я работаю в солидном заведении, с лицензией.

— Послушай, а фирму «Интеллект сервис» вы обслуживаете?

— И ее, и другие. А ты откуда про эту фирму знаешь?

— Оттуда, — передразнила я его, — сам сказал, что я много газет читаю. Вот и вычитала. Они же какой-то контракт века заключили.

— Не знаю, что они там заключили, — внезапно закрылся он, словно не желая выкладывать больше, чем положено. Мое дело — охранять. Мне за это деньги платят, а контрактами другие занимаются. А ты хорошо выглядишь, вдруг свернул он на другую тему. — Когда Дарья придет? — и он нахально обнял меня за талию. На волосатой груди сверкнула золотая цепочка с буквой «L». Что-то раньше я ее не видела…

— Ну, знаешь! — вспылила я и оттолкнула руку. — Раз деньги дал, то я сразу должна тебе что-то?

— Нет, это я так, по старой памяти.

— Память у тебя девичья, бестолковая. Ты что подумал, я сейчас пойду, лягу и ножки расставлю?! Ах ты…

— Да ладно тебе кипятиться, спросить нельзя. Узнаю, Леруня, твой темперамент, — он картинно закатил глаза.

Вот мужики гады! Думают, что им все позволено. Нет, феминистки все же в чем-то правы, когда орут о мужском засилье. Что я ему — проститутка, что ли?

Борик, поняв, что со мной ему ничего не отломится, разочарованно протянул:

— Тогда я пойду…

— Иди, а за подарок спасибо.

— Ты Дашке купи что-нибудь, растет девица. Видел ее как-то на улице идет вся из себя расхристанная, в драных джинсах. Не девочка, а черт-те что израильское.

— Не волнуйся, на себя не потрачу.

— Ну пока, — Борис попрощался и вышел за дверь.

Я выглянула в окно. Пройдя несколько метров, он неожиданно подошел к белому джипу, кажется, «лендроверу», если я не ошиблась. Облокотясь на кузов, возле машины стояла пара молодцов, таких же широкоплечих и матерых, как мой бывший муж. Борис что-то им сказал, и все они как по команде посмотрели в мою сторону. Я вздрогнула. Они сели в джип, и машина, рывком взявшая с места, скрылась за поворотом.

На следующий день без пяти минут час я подъехала к полиции. Перед входом стояло несколько синих машин, сновали полицейские в голубых форменных рубашках. Двое вели небритого парня, закованного в наручники. Парень что-то яростно доказывал на ходу. Все было как всегда, и я смело вошла внутрь, так как бывала здесь прежде.

За стойкой, протянувшейся во всю длину холла, сидел скучавший дежурный. Я подошла поближе.

— Мне нужен следователь Борнштейн.

— Зачем? — коротко спросил он.

— У меня назначена встреча.

Полицейский махнул рукой. Я не удержалась и съязвила:

— Что обозначает ваш жест?

— По коридору направо и до конца.

Я поблагодарила его кивком — если он скуп на слова, мне тоже не нужно ими разбрасываться — и прошла внутрь.

Добравшись до конца длинного унылого коридора, я остановилась перед дверью с табличкой «Старший следователь». Постучавшись, вошла.

— А, Валерия, заходите, присаживайтесь, — Михаэль вышел из-за стола и протянул мне руку. Я села.

— Добрый день, Михаэль. Я заранее прошу прощения, что пришла со своим делом, но кроме вас, мне не к кому обратиться.

— Оставьте, Валерия, я же говорил вам, что всегда буду рад помочь. Так в чем проблема? Вы говорили о двойном гражданстве.

— Да. Моя клиентка попала в неприятную ситуацию, — я коротко пересказала Михаэлю историю Марины Левиной. — Что можно ей посоветовать?

— Прежде всего нанять толкового адвоката, желательно говорящего по-русски, чтобы он вел все переговоры с МВД. Адвокат будет знать, что делать. А когда ваша клиентка докажет, что не приезжала сюда, и та, другая, воспользовалась ее документами, вот тогда нужно подавать на мошенницу в суд.

— Та, которая приехала давно, исчезла в неизвестном направлении.

— Значит, нужно объявить розыск. Но все это после того, как МВД проведет проверку.

— А каким образом это делается? — спросила я.

— Разные есть способы: сличение почерков, фотографий, показания свидетелей, в конце концов — генетическая проверка.

Я задумалась. В принципе, все, что мне нужно будет посоветовать Левиной, я выяснила. Как теперь приступить к тому, что меня действительно тревожит?

Михаэль, по видимому понял мои колебания.

— Я вижу, что вас еще что-то волнует, Валерия, — он поощряюще улыбнулся. — Рассказывайте все до конца.

Я решилась.

— Сегодня ко мне пришла мать моего друга, можно сказать — бывшего друга, — сказала я. — Мы расстались около двух месяцев назад… Так вот, она сказала, что он пропал. Надо ее знать, она не слишком тепло ко мне относится, и то, что она ко мне обратилась, говорит о крайней беде.

— Как ее зовут?

— Элеонора Геллер. А ее сына — Денис. Денис Геллер.

— Геллер, — повторил следователь. — Хорошо. Расскажите о нем чуть подробнее.

— Ему двадцать восемь лет, в Израиле он с десятилетнего возраста. Прекрасно говорит на нескольких языках и работает программистом в Тель-Авиве.

— Вы не допускаете, Валерия, что Денис мог просто уехать, не сказав ничего дома? — поинтересовался Борнштейн.

— То же самое я говорила Элеоноре. Но она категорически не согласна. Денис очень любит ее и всегда сообщает о своих планах. И потом — у него есть сотовый телефон, так что он имел возможность связаться.