Керен Певзнер - Светильник фараона

После того, как все наговорились и я закрыла мобильник, воцарилась тишина. Девушки не знали, как ко мне относиться: то ли я надсмотрщица, то ли своя в доску. И я нарушила молчание:

— Девушки, расскажите, пожалуйста, каким образом вы тут оказались?

— А что рассказывать? — вздохнула в темноте одна из них. — У нас, в Ростове, минимальная зарплата двадцать долларов. Если бы не огороды… А у меня дочь.

— А муж? — спросила я.

— Что муж? Муж объелся груш. Пьет и лодырничает. Вот и прочитала в газете объявление, что набирают на работу за границу. Питание, полный пансион и триста долларов зарплата.

— И ты поверила?

— Конечно, хотя и понимала, что к чему. Кстати, зовут тебя как?

— Валерией.

— Так вот, Лера, знала я, что это за работа. И глаза закрытыми не держала. проституткой так проституткой — хуже не будет. Зато денег накоплю для дочки.

— А у меня муж из Чечни инвалидом вернулся, — сказала вторая.

— А у меня мать от рака загибается…

— А я домик хочу купить, — пробасила Оксана. — под Полтавой.

— Понятно, — кивнула я в темноте. — По-другому заработать никак не получалось.

— Верно, — вразнобой подтвердили девушки.

— И как происходил набор?

— Приехали в контору, — сказала девушка с сильным украинским гэканьем. — Там какой-то коновал осмотрел зубы, усадил на гинекологическое кресло, послушал сердце и написал «годна», как в военкомате. Потом нам купили путевки в Египет, но никаких пирамид мы так и не видели, а хотелось.

Ей вторила другая:

— У нас отобрали паспорта. Посадили в автобус — жуткую развалину, и мы тащились по жаре три дня. Еду надо было взять с собой, а воду наливали из каких-то канав — у двоих девчонок понос случился.

— А потом нас положили на какую-то телегу и забросали соломой. И так мы прошли границу. Все жутко боялись, что нас вытащат из-под соломы и отправят в египетскую тюрьму. Оттуда русские девушки выходят покалеченными и изнасилованными.

— А потом, когда мы перешли через границу, шли ночью по пустыне. А днем спали в палатке у бедуинов. И вот пришли. Что теперь будет — неизвестно.

— Не боись, подруга, — сказала бойкая Оксана, — если нам тут удалось с родными связаться, неужели какой-нибудь красавчик, которого ты обслужишь по высшему разряду, не даст тебе воспользоваться своей мобилой? Их евреи по три штуки на поясе таскают. В крайнем случае, вышлют обратно. Меня уже раз высылали. А так ничего, хозяин приличный попался, в парикмахерскую меня водил, чтобы я вид имела. Вот, по второму разу ходку делаю.

Я не видела их, но если бы здесь светила лампочка, то при ее свете мне бы было стыдно глядеть им в глаза. Мне нечего им ответить. Что сказать? Что они знали, на что идут? Ведь это враки, что девушки не соображают, чем им придется заниматься за границей. Они совершеннолетние и лишены иллюзий. Вполне вероятно, что их поймают и депортируют обратно. У меня не было ответа. И я спросила, только чтобы не молчать:

— И кто вами там занимался? Кто организовывал это бюро по переправке?

— Семен из Израиля…

— Кто?

— Так называли его сотрудники той фирмы. Нам сказали, что он обеспечивает наш переход границы.

— Кто-нибудь из вас его видел?

— Нет, просто нам говорили, что Сема за все отвечает.

Нет, таких совпадений не бывает! Сэм, которым увлеклась Ципи, будучи на раскопках, и Семен, который отсылал девушек через египетскую границу, — неужели это одно и то же лицо? Хотя имя не слишком редкое в Израиле.

Машина вновь принялась петлять, притормаживать, и я поняла, что мы въехали в город.

— Девушки, выручите меня, — я собралась с духом и решилась, наконец, сказать. — Дело в том, что я здесь, в этом фургоне, совершенно случайно. Так получилось, что я сюда попала и вы не имеете к этому никакого отношения. Сейчас я выйду и пойду себе в сторону, как ни в чем не бывало. Не заметят меня — прекрасно. Заметят — прошу вас сказать, что видели, как я мимо шла. Можете оказать мне такую услугу?

Девушки хоть и вразнобой, но согласились. И вовремя. Машина остановилась, послышались громкие мужские голоса, и, лязгнув, дверь фургона отворилась.

Даже рассеянный свет ночного уличного освещения резанул по глазам.

— Девушки-красавицы, вот вы и дома. Выходите, стройтесь по росту, сейчас проверим, кого нам прислали, — мужчина опустил лесенку, и девушки начали выходить.

Я вышла последней и сделала несколько шагов в сторону. Две девушки тут же повернулись так, чтобы своими спинами прикрыть мой путь отступления. Но, на мою беду, я высокого роста, и охранники тут же заметили несанкционированное отступление.

— Куда? — закричал охранник и бросился за мной.

— Оставьте меня! — крикнула я на иврите и стряхнула его руку с моего локтя. — Что вам от меня надо? За кого вы меня принимаете?

От неожиданности он опешил, выпустил меня и обернулся, ища поддержки у подельников:

— Но я собственными глазами видел, как она вылезла из фургона!.. Ничего не понимаю!

Навстречу нам уже бежали остальные.

— Ба! Какие люди! Валерия, что вы тут делаете, на старом автовокзале, в Тель-Авиве? Разве вам сохнутовские агенты не говорили, что здесь ходят разные плохие дяди? — алкоголь из Гриши еще не выветрился.

— Я тут проходила случайно, — ответила я. — Оставьте меня, мне домой пора, уже поздно.

— Что-то мне в случайности мало верится, — нахмурился он.

Ко мне подошел его напарник, и я в свете уличного фонаря увидела, что это грузчик по имени Шмуэль, который тоже перетаскивал вещи профессора.

— Валерия, доброй ночи. Вы на машине?

— Нет, — ответила я.

— Здесь не очень подходящее мечто для ночных прогулок одинокой женщины. Пойдемте, я отведу вас до стоянки такси.

— Зачем вам утруждать себя? Я вполне могу позвонить по телефону и вызвать такси сюда.

— Куда это сюда? — поинтересовался он. — Разве вы не знаете, что в такие места таксисты, да еще по ночам, не ездят? Удивляюсь вашей наивности. Пойдемте, я вас провожу.

— Спасибо, я справлюсь сама.

— Ну, как хотите… Идите в том направлении, там выход на трассу.

Я шла, не оборачиваясь, и чувствовала затылком сверлящий взгляд.

Домой я вернулась под утро. Меня довезла маршрутка, развозившая ночную смену рабочих молокозавода. Дашка спала, и я незамеченной проскользнула в свою комнату.

В семь часов зазвонил будильник.

— Мама, ты когда вернулась? — спросила сонная дочь, показываясь в дверях.

— Поздно.

— Тебе Розенталь звонил, просил перезвонить.

— Ага. спасибо. Он ничего не передавал?

— Нет, просто сказал перезвонить.

— Хорошо. Ты в школу?

— Да, у меня сегодня сдача проекта по графике.

— Успехов! Съешь корнфлекс с молоком, а я еще посплю.

— Давай…

Алону я позвонила, когда выспалась, умылась и перекусила овсяной кашкой с наструганным в нее манго — говорят, очень хороша для кожи лица.