Владимир Кайяк - Следы ведут в прошлое

— Я работаю тут на животноводческой ферме, фамилия моя Клява, — начал он. — Этак с час назад помощницы наши, эти самые девчонки, и говорят, надо, говорят, за жмыхами съездить, а я тут как раз дверь починять взялся, ну и отвечаю им — езжайте, мол, сами, а я дверь доделаю и тоже поеду. Только вдруг через малое время катят они обратно порожняком и вопят не своим голосом — ну что ты скажешь, — проезжали, значит, они по дороге и видят: лежит в кустах человек с проломленной головой! Я им: да скажите вы толком, живой он еще или мертвый? Если живой, помочь надо, делать что-то надо! А они знай трещат без умолку — лошадь, мол, понесла, ничего они толком не разглядели. Ну, тогда я сел на свой велосипед и поехал к доктору. А его, как на грех, дома нету. Жена говорит, прием кончен, доктор ушел, а ежели что важное, приходи под вечер. Тут я ей все и выложил. Она перепугалась — ах да ох, пообещала его разыскать, а мне велела тут же сообщить уполномоченному милиции. Я, конечно, давай звонить нашему Дамбиту, да ведь он тоже человек, на привязи не сидит. Никто к телефону и не подошел. Что делать? Ну, я тогда смекнул, позвонил в район: так, мол, и так, у нас тут человека то ли ранили, то ли вовсе убили. Мне велели ждать специалистов — это не иначе вы и есть? А убитого или раненого чтоб никто, кроме доктора, не трогал и близко чтоб не подходить к нему, пока не явятся оперативники. Видать, это вы и будете?.. Ну, я опять на велосипед, к перевозу поехал. Этак на полдороге, смотрю, наши уже едут навстречу, тихо так едут, кого-то везут. Оказывается, эти вон наши девчонки захватили с собой Яна Земита, вместе с ним уложили человека на телегу и везут к доктору. А когда уже на телегу-то положили, поглядели в лицо и узнали нашего нового зава ремонтных мастерских Ояра Ванадзиня... Вроде уж кончился, бедняга...

Когда косноязычный рассказчик домямлил последние слова, сердце у меня в груди резко, болезненно сжалось.

Но у нас не было времени предаваться чувствам, нужно было тщательно осмотреть и сфотографировать место происшествия, расспросить колхозников, составить протокол. Лиелпетер с Джеромом лазили по кустам. Какой-то мальчуган с необычайно серьезным лицом раза два или три робко обошел вокруг Юрьяна, потом собрался с духом и протянул старшему лейтенанту окровавленную войлочную пробку от охотничьего патрона.

Мы с врачом Шварцем поехали в медпункт, чтобы осмотреть Ванадзиня.

Наша машина затормозила у медпункта в ту минуту, когда три девушки, привезшие Ванадзиня, усаживались в телегу, собираясь в обратный путь. Я крикнул, чтобы они обождали меня, и вошел в дом вместе с врачом.

Местный врач уже вернулся, и они с Шварцем наклонились над телом Ванадзиня. Поборов естественный ужас, я, не отворачиваясь, смотрел на большую рану на правом виске Ояра. Рану окаймлял темный ободок — так бывает от порохового ожога. Значит, в Ванадзиня стреляли с совсем близкого расстояния. За это говорил и тот факт, что дробь вошла в висок кучно, без всякого рассеяния.

Врачи закончили осмотр. Шварц объявил:

— Смерть наступила около двух часов назад. Сегодня же произведем вскрытие.

Как бы ни готовился я к такому сообщению, а все-таки вопреки рассудку надеялся, что врачам, может быть, удастся спасти Ванадзиня. Теперь все! Возможно ли, чтобы Ояр умер? Жизнерадостный Ояр? Не доходило, не верилось. Недоумение и гнев душили меня, казалось, в помещении не хватает воздуха, и я выскочил за дверь.

Во дворе, в телеге, меня ожидали три девушки. Я подошел и стал их расспрашивать. Девушки были совсем молоденькие, только этим летом пришли поработать на колхозную ферму после восьмого класса. Все они казались очень похожими друг на дружку, одинаково перепуганные и заплаканные.

— Может, мы бы его и не увидели, — стала рассказывать одна, по имени Рита, — да только лошадь вдруг заробела, стала упираться. Я еще привстала, хотела вожжами ее стегнуть, да нечаянно как поглядела туда и вижу — кто-то лежит...

— А потом мы со Сподрой собрались с духом, вылезли посмотреть, — продолжала вторая девушка, Инта. — Ой! У нас и в мыслях не было, что это товарищ Ванадзинь... Думали, какой-нибудь пьяный... Он лежал вниз лицом, одна рука вот так — далеко откинута, а другой не видно, наверно, лежал на ней... Шапки на нем не было... Жуть, просто жуть! Я первая увидела — голова в луже крови... Больше уж я не смотрела... Не могу на кровь смотреть... А потом все-таки опять глянула, и почудилось мне, будто он шевельнулся... Тут я насмерть перепугалась, закричала и побежала обратно к телеге. И Сподра тоже закричала и побежала за мной. А Рита стояла на дороге, держала лошадь, чтобы не ускакала. А лошадь все головой мотала и храпела...

— Я с ней едва справлялась: вперед не пускаю, так она задом пятится, до того была перепугана! — продолжала Рита. — Вдруг они прибежали, Инта кричит — человек там убитый или тяжело раненный, вот-вот умрет! Мы скорее в телегу, повернули лошадь и как сумасшедшие помчались обратно на ферму. Рассказали все Кляве. Он ругался, что бросили человека без помощи...

— А потом? Что потом? — спросил я.

— Ну потом Клява уехал на велосипеде, а мы видим, идет Земит, попросили его съездить с нами. — Теперь опять рассказывала Инта. — Он сперва не понимал, куда и зачем ехать, но мы так переживали, он и поехал с нами, и мы ему наперебой рассказали, какой ужас на дороге увидели, надо скорей отвезти человека к доктору... Земит помог нам уложить его в телегу. И только тут мы узнали Ванадзиня.

— А куда делся потом Земит? — спросил я.

Рита пояснила, что, когда они привезли Ванадзиня, врача еще не было дома. Они внесли Ванадзиня, потом Земит побежал искать врача, может, до сих пор его ищет — врач-то пришел в скором времени и сказал, что Земит ему не попадался.

— Не видели ли вы возле убитого какого-либо оружия? — спросил я, хотя ясно было, что девушки больше ничего не видели. — Неужели вам не пришло в голову, что тут произошло убийство? И что, увозя труп, вы уничтожаете следы преступника?

Тут впервые заговорила толстушка Сподра, самая молчаливая из трех подруг:

— Мы помочь хотели! Клява и то ругался, что бросили человека... Откуда же мы знали, что он мертвый? А если бы нет? Разве так не бывает? Уж конечно, он не сам в себя стрелял... Но тогда, значит... Кто же это сделал?

— Вот это мы и хотим знать. И узнаем. — Я записал фамилии и адреса девушек и отпустил их.

Некоторое время я стоял, глядя на носки своих ботинок, и думал. Вспомнил, что убитый был в новом костюме и шелковой сорочке, на нем был даже галстук. Значит, он шел не с работы; человек не пошел бы в таком виде ни на охоту, ни просто побродить по лесу...

Послышался треск мотоцикла. Это приехал поселковый инспектор милиции младший лейтенант Дамбит, молодой человек со спортивной осанкой и румяными, по-женски округлыми щеками. Он был в соседнем колхозе и только что узнал о случившемся.