Корнелл Вулрич - Невеста была в черном

Куки, радостно улыбаясь, вылез наружу.

— Видите, в чем дело? Вы пытались тянуть ее на себя. А она работает на пружинной задвижке, и сначала надо освободить ее, подняв железную скобу вверх, а уж потом отодвигать.

— Теперь я все понимаю. Какая же я глупая, — стыдливо призналась она. И, указав на сердце, помахала рукой перед лицом. — Я не хотела выказывать это перед вами, но я так перепугалась! Уф-ф! Я боялась, что дверь заклинило и он задохнется там, прежде чем мы…

— Ах, простите… весьма сожалею… — засокрушался Морэн, словно это его вина, что в доме есть такая дверь.

Ей, похоже, вдруг захотелось обсудить разные варианты, словно в ней пробудилось какое-то нездоровое любопытство.

— Я полагаю, если бы случилось самое худшее, то вы могли бы моментально взломать дверь.

— Да, — согласился он, — надо было бы только взять какой-нибудь инструмент.

Она, казалось, была удивлена: Морэн заметил, как ее взгляд оценивающе скользнул по его крепкой фигуре.

— Разве вы не могли бы взломать дверь голыми руками? Или вышибить плечом?

Он пощупал косяк, растворил дверь пошире, чтобы мисс Бейкер могла убедиться сама.

— Видите, дуб крепкий. Два дюйма толщиной. Вы только посмотрите. Дом построен добротно, вы знаете. А дверь расположена в неудобном месте: не разбежишься ни с этой стороны, ни изнутри. Из-за вот этого поворота стены не остается никакого пространства. А внутри — из-за лестницы — потолок наклонный: даже во весь рост не встать. Чулан треугольной формы, в виде клина. Попробуйте замахнуться с любой стороны, и ваша рука непременно стукнется о скошенный верх. Или о стену.

Вдруг, к его удивлению, она наклонила голову и шагнула через низкий проем в темноту. Морэн слышал, как она ощупывает толстые стены. Почти тут же она вышла.

— Да, построено крепко! — восхитилась гостья. — Но там очень тесно и душно, даже при открытой двери. Как вы думаете, сколько продержался бы человек, если бы действительно оказался запертым в таком месте?

Его мужское всезнайство пусть раз, но застали врасплох. Вообще-то он никогда прежде не задумывался над этим.

— Право, даже и не знаю… — неуверенно ответил он. — Часа полтора, самое большее — два. — Морэн оглядел чулан с абстрактным интересом и признал: — Да, он довольно герметичен.

Мисс Бейкер брезгливо поморщилась, хотя сама же и завела этот разговор, и поспешила сменить тему. У каждого, в конце концов, бывают странные моменты каких-нибудь ужасных предположений. Она наклонилась, взяла Куки под руки и заставила его переставлять ноги, как механического солдатика.

— Ну-с, уважаемый господинчик. — И повернулась к Морэну: — Как вы думаете, ему не пора в кровать?

Куки воспротивился. Слишком уж было весело, чтобы сдаться вот так — без боя.

— Еще раз! Ну еще один раз!

— Ну что ж, последний раз, но это и все, — снисходительно уступила она.

Морэн вернулся в свое кресло в гостиной. Газету он уже практически прочитал. Полностью. Вплоть до котировки акций, которых у него не было, но которые он подумывал купить. Вплоть до писем читателей на темы, которые его совершенно не интересовали. Вытащил сигару, оценивающе посмотрел на нее, снял обертку и закурил. С неописуемым наслаждением пустил к потолку кольцо небесно-голубого дыма, предаваясь бездумному удовольствию.

Такое блаженство выпадало ему не часто, и он даже толком не знал, что с ним делать. Морэн стал клевать носом. Потом спохватился — положил сигару в стоявшую рядом пепельницу, чтобы не уронить и не прожечь дырку в любимом ковре Маргарет.

На цыпочках, подчеркнуто семеня ножками, как колченогий старик (этому он, вероятно, научился на улице), подкрался Куки, неся папочкины шлепанцы, по одному в каждой руке. С мягким верхом и мягкими же подметками.

— Мисс Бейкер говорит, чтобы ты надел их, тебе будет удобнее, — с присвистом прошептал сын.

— Послушай, это же шикарно. — Морэн просиял. Наклонился и переобулся. — Скажи ей, она меня портит.

Куки удалился на цыпочках, унося его туфли — на толстой подметке, с прочным верхом — с такой же предосторожностью, с какой и вошел, хотя объект его заботы еще явно не спал.

Морэн откинулся на спинку кресла, и когда его голова стала медленно клониться, он не стал ее удерживать. Да, такой девушке… такой девушке место в витрине ювелирного магазина… мммммммммм…

Он, разумеется, желал ей добра, но, Боже, сидеть рядом и выслушивать все, что он говорил, было равносильно изощренной пытке.

— Дас-сэр, я всех вас, троих девиц, принимал на этот свет. Ночь, когда появилась ты, я помню так, будто это было только вчера. А теперь посмотри на себя, сидишь вот, со мной рядышком, выросла, замужем, у тебя свой малыш…

«И мне страшно, ой как мне страшно», — мрачно подумала Маргарет, во все глаза вглядываясь в ночь, желая поскорее увидеть автобус, который, казалось, никак не хочет появляться.

— Глазам своим не верю, дас-сэр. Либо ты слишком быстро выросла, либо я еще недостаточно стар для своего возраста, либо так, либо эдак.

Она улыбнулась грустной улыбкой при слабом свете приборной доски.

— Понимаю, — промурлыкал он. Потом протянул руку, обнял ее за плечо и ободряюще встряхнул. — Понимаю. Ты расстроена, ты тревожишься, тебе хочется быть уже там. Ну, золотко, не надо так переживать. Все будет в порядке, должно быть в порядке, иначе и быть не может! Муж не отвечает по телефону?.. Вздор, он, возможно, у кого-нибудь из соседей, хлещет пиво…

— Я все понимаю, доктор Биксби, но ничего не могу с собой поделать. И все из-за этой проклятой телеграммы. Из-за нее у меня возникает какое-то сверхъестественное предчувствие, и я никак не могу от него отделаться. Кто-то же послал эту телеграмму.

— Естес-сна, естес-сна, — благодушно усмехнулся он. — Телеграммы сами себя не отправляют. Может, какой-нибудь чертов дурак с работы решил отомстить ему… — Но доктор так и не закончил эту мысль, звучавшую не очень убедительно.

Маргарет сидела, глядя на шоссе, — доктор припарковал свой «форд» за автовокзалом.

— Уже поздно, правда? Может, сегодня уже не будет автобусов… — Она поднесла ладонь ко рту, ее пальцы мелко дрожали.

Доктор Биксби добродушно взял ее руку и придавил к ее же коленям:

— Я отучил тебя от этой привычки, когда тебе было семь лет. Ты что, хочешь, чтобы я снова этим занялся? — Он вгляделся в не слишком чистое ветровое стекло. — Автобус. Видишь вон те два огонька на дороге? Дас-сэр, это он, как пить дать.

Что-то мягкое коснулось его ног, и он пробудился. Оторвал подбородок от второй пуговицы сорочки, посмотрел затуманенным взором вниз.

Там, будто мелкий зверек, ползал на четвереньках Куки, чуть ли не елозя головой по полу.

— Все ищешь местечко, где бы спрятаться? — ласково спросил Морэн.