Дик & Феликс Фрэнсис - Ноздря в ноздрю

Она обменялись рукопожатием.

— Вы так похожи. — Каролина переводила взгляд с меня на Тоби.

— Нет, не похожи. — Я притворно оскорбил­ся. — Он гораздо старше.

— И более известный, — рассмеялся Тоби. Об­нял меня за плечо. — Пошли, маленький брат.

Встретил он меня, как и всегда, тепло.

Я прошел в знакомую дверь, в холле ждала Сал­ли. Мы поцеловались, щека к щеке. Чисто фор­мально.

— Салли, как приятно тебя видеть. Это Каро­лина.

Они улыбнулись друг дружке, и Салли, женщина хорошо воспитанная, наклонилась для поцелуя.

— Макс, как я рада. — Чему она радовалась, я не понял. То ли нашему приезду, то ли красоте Каро­лины. Да меня это и не интересовало. Главное, мы не ссорились. — Мне очень жаль, что так вышло с твоим домом, — говорила она почти искренне. — И с твоей рукой. — Она посмотрела на край гипса, торчащего из рукава. Я ей благодарно улыбнулся. По телефону сказал Тоби, что у меня сломано запя­стье, но в подробности не вдавался.

— А где дети? — Я огляделся.

— Разумеется, в школе, — ответила Салли. — Филиппе, нашей младшенькой, уже шесть.

— Что ты говоришь? — Похоже, я очень уж дав­но не заезжал сюда. В прошлый раз моя племянница только-только научилась ходить.

— Полагаю, вы хотели бы пару часиков отдох­нуть, — прервал Тоби неловкую паузу. Позвонив из аэропорта, я объяснил ему, что в полете мы оба практически не спали.

— Точно, — улыбнулась ему Каролина. — Хотим.

Наверху я заглянул в комнату, где провел восем­надцать лет жизни. Она практически не изменилась. В ней теперь хозяйничал мой старший племянник, как следовало из таблички на двери: «КОМНАТА ДЖЕКА». Кровать стояла на том же месте, как и ко­мод в углу. Сразу вспомнились детство, счастливые годы, проведенные в этом доме, юношеская уверен­ность в том, что ничего плохого случиться не может. Утопия эта длилась до того момента, как груженный кирпичом трейлер разрушил чары.

Каролина и я сразу улеглись в кровать и заснули в спальне для гостей.

Пару часов я просыпался и засыпал вновь, но потом боль в руке окончательно разбудила меня. Ти­хонько одевшись, я оставил Каролину спать, а сам в носках спустился вниз и уже там надел туфли. Тоби нашел в его кабинете. Встал в дверях и молча на­блюдал, как он изучает «Календарь скачек». Мой отец проделывал то же самое изо дня в день. В ска­ковом мире «Календарь скачек» — библия для тре­неров, позволяющая определить условия, в которых будут проходить те или иные скачки, и решить, куда ставить своих лошадей. В дни моего отца это был большущий лист желтой бумаги, который приходил по почте каждую неделю и расстилался на столе для многочасового изучения. Теперь Тоби держал перед собой журнал из белой бумаги с синими буквами, но суть от этого не менялась. Однако компьютеры на­ступали, и я полагал, что очень скоро и эта бумаж­ная версия канет в Лету.

— Привет. — Тоби поднял голову. — Спалось хо­рошо?

— Не очень. — Я поднял загипсованную руку. — Чертовски неудобная штука.

— Как это случилось? — Тоби вновь перевел взгляд на календарь.

— Не успел достаточно быстро убрать руку.

— И обо что ударился?

— О клюшку для поло.

Он посмотрел на меня.

— Не знал, что ты играешь в поло.

— Я и не играю.

— Тогда почему... — Он замолчал, откинулся на спинку стула. — Ты хочешь сказать, что тебя удари­ли? Кто-то сознательно сломал тебе руку? — На его лице отразился ужас.

— Не думаю, что все закончилось бы только ру­кой, если бы я не сбежал.

— Но это же безобразие. Ты обратился в полицию?

— Еще нет.

— Но почему?

Я подумал, что это хороший вопрос. Действительно, почему не переложить все на плечи поли­ции? Правда, я боялся, что меня убьют до того, как полиция выяснит, кто пытался меня убить. Но я не мог так прямо и сказать Тоби об этом.

— Я хочу все объяснить тебе, потому что мне нужна твоя помощь. Твои знания лошадей. Да, я вырос в этом доме и что-то должен знать сам, но ты забыл гораздо больше, чем я знал вообще, а такие знания мне сейчас совершенно необходимы. Поэто­му я и приехал сюда.

— Рассказывай. — Он заложил руки за голову, налег спиной на спинку стула.

— Не сейчас. Я хочу, чтобы Каролина тоже по­слушала меня. И, надеюсь, ты не возражаешь, я по­просил приехать моего адвоката, чтобы он тоже по­слушал.

— Адвоката? — повторил он. — Все так серьезно?

— Очень. В моей жизни не было ничего более серьезного. — И Тоби знал, что после смерти отца к своей жизни я всегда относился серьезно. Иногда его это раздражало.

— Понятно. — Он смотрел мне в глаза. — Когда приедет адвокат?

— Обещал прибыть к четырем. Едет из Лондо­на. — Внезапно я подумал, что приглашение адвока­та не лучшая идея. Тоби адвокатов воспринимал на­стороженно. Они попортили ему немало крови с за­вещанием отца. Нет, адвокаты в любимчиках Тоби определенно не числились. С другой стороны, он никогда не имел дела с таким адвокатом, как Бер­нард Симс. Я, правда, тоже с ним еще не встречал­ся. И надеялся, что он понравится нам обоим.

Бернард полностью оправдал мои надежды. Здо­ровенный, веселый, с копной черных вьющихся во­лос, в огромном двубортном костюме в узкую по­лоску, едва вмещающем в себя его обширное тело.

— Макс! — радостно воскликнул он, когда я вы­шел из двери на подъездную дорожку. Направился ко мне, протягивая руку, каждый палец которой был в два раза толще и длиннее моих.

Я поднял загипсованную руку, показывая, что придется обойтись без рукопожатия.

— Как это вас угораздило? — спросил он.

— Расскажу позже. Прошу в дом.

— Но она здесь? — заговорщическим шепотом полюбопытствовал Симс.

— Кто? — Я тоже мог играть в эту игру.

— Альтистка, разумеется.

— Возможно. — Я не смог сдержать улыбку.

— Хорошо. — Он потер руки. Вдруг остановил­ся. — И плохо.

— Почему плохо? — спросил я.

— Не уверен, следует ли мне встречаться с ней неофициально. Может возникнуть конфликт инте­ресов при рассмотрении иска об отравлении.

— Забудьте об иске об отравлении, — отмахнулся я. — И потом, я пригласил вас не на вечеринку.

— Но я-то этого не знаю, так? Вы же не сказали мне, почему так настаивали на моем приезде сюда.

— Я расскажу, расскажу, — пообещал я. — В свое время.

— Вопрос жизни и смерти, по вашим словам.

— Совершенно верно, — кивнул я. — Моей жиз­ни и моей смерти.

В половине пятого мы все уселись в гостиной Тоби и Салли, словно персонажи романа Агаты Кристи. Я взял на себя роль Эркюля Пуаро, только, в отличие от него, не знал все ответы, не мог ска­зать, кто что сделал, главное, понятия не имел, по­чему все это делалось.

В гостиной нас собралось пятеро. Я думал, что Салли придется заниматься детьми, но после школы все трое отправились пить чай к ее сестре, их тетуш­ке. Поэтому Салли сидела на диване рядом с Тоби, а Бернард и Каролина — в креслах по обе стороны ди­вана. Я стоял у камина. Для полного вхождения в образ не хватало только усиков и бельгийского ак­цента.