Герберт Розендорфер - Четверги с прокурором

Не только чувство благодарности связывало «Айринга V 54 999» все эти годы с профессором Виндлохом, именно он в молодости впрыснул Агобарду яд гностики, мистики, юнгианизма и тому подобного, и то, что выпавший на некоторое время из нашего поля зрения Ганс называл «религиозно-психологическим кружком», стало для Агобарда, пожалуй, единственной забавой во внеслужебное время. Здесь его никто не стеснял – ну разве что прилепившийся сбоку братец, – здесь ему не требовалось скрывать физическую ущербность. Напротив. Патология в этом кругу приравнивалась к незаурядности, и Странница с приходом сюда влюбилась по уши в самое странное и незаурядное создание из всех, когда-либо ею виденных, гордилась этой влюбленностью, выставляя ее напоказ, будто орденскую планку.

Когда Гансу через отца Странницы (сама она к тому времени уже не общалась с мужем) сообщили, что его супруга вознамерилась расстаться с ним, Ганса это не особенно удивило. Все шло к тому, ибо Странница считала ниже своего достоинства скрывать чувства к Агобарду. И когда Ганс в разгар конфликта со Странницей узнал, кто же ее избранник, а узнав, величал его не иначе как «тварью» или «созданием», хотя речь шла о любовнике его жены, он всерьез думал, что его супруга тронулась умом, и даже собирался проконсультироваться с адвокатом о судебном порядке объявления ее недееспособной. И вскоре совершил одну ошибку, о которой я упоминала выше. И его можно понять: он попытался найти то, чего не находил у Странницы – понимания и уважения, – у одной дамы, с которой не был скреплен брачными узами. Бездумное счастье так переполнило его, что он позабыл об элементарной осторожности. На чем и погорел.

Адвокат у Странницы был отменный. Дело рассматривалось еще во времена прежней совокупности правовых норм, связанных с расторжением брака. Адвокат Странницы посоветовал ей видимости ради вернуться к мужу. Тот ужо пару дней спустя выкинул ее вон. Теперь закон был на ее стороне. Странница отрицала наличие любовной связи с одним из сиамских близнецов, ее речь на процессе являла собой образец красноречия, а поведение внушало исключительно сочувствие. Странница явилась на процесс при большой черной шляпе, что навевало мысли о трауре по погибшему браку, жестикуляция ее была строго продумана – по этой части Страннице равных не было. И простодушный до кретинизма Ганс, у которого что на уме, то и на языке, на ее фоне производил весьма неблагоприятное впечатление. Судьи были околдованы исходившей от Странницы аурой. Естественно, Ганса признали виновным в адюльтере, брак был аннулирован, сын Гетц, к которому Ганс обращался только как к Готфриду, оставался с матерью.

Странница поставила целью пустить бывшего мужа по миру и с помощью хитроумных уловок адвоката почти своей цели достигла, однако снобизм перевесил – ей загорелось пробиться в баронессы, иными словами, стать законной супругой барона фон унд цу Айнандтера, в то же время, согласно неумолимому закону, с заключением этого брака Ганс автоматически освобождался от финансовых обязательств в отношении бывшей жены. Но не – пока, и именно сие «пока» сыграло печальную роль в этой истории – от таковых в отношении своего сына, что, впрочем, Гансу не было в тягость.

Не могу не упомянуть о заключении брака между Странницей и бароном фон унд цу Айнандтером. Свадебная церемония не давала возможности Бегоарду схорониться в рюкзаке, притороченном к спине Агобарда. Посему старый барон порекомендовал просто-напросто споить сотрудницу бюро записи актов гражданского состояния. Неразбавленным вином. Но тут ударилась в возражения баронесса, и по ее инициативе черный костюм напялили и на Бегоарда. Довод последнего: «Во время церемонии я просто прижмусь к нему покрепче, и никто ничего не заметит. А Странница прикроет меня букетом цветов, так что…» В общем, убедил.

Но все оказалось не так просто, свидетели жениха (профессор Виндлох) и невесты (до смеха глупая и поэтому безвредная подружка Странницы фрау Б. Хазенорль) располагались позади на некотором отдалении от счастливой пары, кроме того, там же стояли и остальные гости.

– А вы кто такой? – недоуменно спросила сотрудница бюро записи актов гражданского состояния. – Тоже свидетель?

И в этот момент Бегоард впервые за много лет разревелся. Развылся, будто пес на луну.

Тотчас же прибежал еще один сотрудник бюро записи актов гражданского состояния:

– Что случилось? Кто-нибудь отказывается от заключения брака?

Баронесса завопила, Агобард привычно запихнул своего братца под мышку и уже собрался броситься опрометью из зала, органист зарядил «Свадебный марш» Мендельсона, рефлекторно последовав внутреннему приказу «Играть!», как заведено в кабаках во время пьяных драк и всякого рода недоразумений. Только Странница, спесиво вздернув нос, бросила сотруднице бюро:

– Это не обычная свадьба.

Та между тем хлопнулась в обморок, ее коллега срочно выволокла бедняжку на воздух и принялась окроплять одеколоном. Требовалось немедленно объяснить ситуацию, иными словами, выложить всю правду без остатка и сотрудникам бюро, и дожидавшимся своей очереди парам, и гостям, словом, всему миру.

– Будь все, как я предлагал, – проворчал старый барон, – все бы знала только сотрудница бюро. Но ладно уж. Меня ведь не слушают.

Впрочем, никакой катастрофы, ни даже сенсации не произошло. Ну увидели, ну рассказали другим, а те, в свою очередь, поделились открытием еще с кем-нибудь. Но как это обычно бывает в крупных городах, история сама собой довольно скоро затихла.

Вместо занемогшей коллеги исполнение всех формальностей взял на себя другой сотрудник, а что до свадебного обеда, он состоялся в узком семейном кругу.

На бракоразводном процессе фрау Странница безуспешно пыталась торпедировать законное право разведенного супруга навещать сына. Какие только контраргументы не приводились (с подачи ее адвоката, разумеется): и что отец жесток с ребенком, и что он вообще тиран и чудовище, что он распутник – ведь и не думает расстаться с этой особой, а как все отразится на нежной душе ребенка и так далее, и тому подобное. Она уже готова была заявить суду, что, дескать, Ганс – вовсе не отец ее Гетца, однако адвокат отсоветовал ей, ибо это легче легкого опровергнуть, а в случае если сей факт либо подтвердится, либо будет с треском опровергнут, на голову фрау Странницы свалится череда исков о возмещении ущерба, в частности, возмещение расходов обманутого Ганса на содержание ребенка, отцом которого он не является. Это охладило пыл фрау Странницы, и она довольствовалась тем, что суд сократил Гансу до минимума возможности встреч с сыном. Раз в месяц плюс по неделе на летних и рождественских каникулах. Однако и это привело в бешенство Странницу и ее новоиспеченного благоверного Агобарда, оба по всякому поводу и без оного старались стравить сына с отцом, косвенно внушая мальчишке, что, дескать, его отец хуже некуда. Этим они ничего не добились, напротив, Готфрид все более и более проникался расположением к Гансу, и оба изыскивали тайные способы не санкционированных судом встреч.