Кит Хартман - Сыщик, ведьма и виртуальный покойник

Я подошел к нему ближе. Настолько близко, чтобы можно было посмотреть ему в глаза, чтобы увидеть, как по лбу текут струйки пота, и для того чтобы почувствовать аромат его страха.

- У меня было искушение ничего вам не говорить. Но затем я передумал, так как вы не смогли бы оценить всей иронии ситуации.

- Иронии?

- О да - иронии. Понимаете, Захария, что весь юмор всей этой истории - невероятно трагический, ужасный юмор, - состоит в том, что всё это вы сотворили напрасно.

Я приблизился к нему еще на шаг. Теперь лишь дюймы отделяли наши лица.

- Когда моя жена умерла, она уже не носила Бенджамина в своем чреве. Мы с ней помирились и решили сохранить ребенка. Но у Алисии возникли небольшие проблемы со здоровьем, и доносить ребенка она не могла. Поэтому мы поместили плод в искусственную матку в Клинике планирования семьи. Да, да. В той, что находится на Персиковой улице.

Наконец-то, судя по его взгляду, он понял. Самое время, сообразить, поскольку я ему практически всё рассказал.

- Но я догадываюсь, почему у вас создалось в то время неправильное представление. Что именно сказала моя супруга в тот злополучный день, когда пришла к вам объявить о разрыве ваших отношений? Неужели она сказала, что она беременна от вас? Ах, какая ужасная, роковая неточность. Эти слова позволили вам решить, что она продолжает носить плод.

Меня все время интересовало, да и сейчас очень занимает, какая именно сцена разыгралась тогда в вашем кабинете. Интересно, сказала ли она о ребенке до слов о разрыве, или после? Может быть, вы решили, что она использует ребенка против вас? Положит конец вашей карьере?

Теперь в его глазах читался ужас. По лбу струями катился пот. А я продолжил с улыбкой:

- Если это так, то становится ясно, почему ваши подручные её убили. И не только убили, но и вырезали матку. Вы хотели уничтожить не только её, но и плод вашей любви.

Его подбородок дрожал. Было заметно, что Захария с трудом сдерживал слезы. Неужели он сейчас зарыдает? Нет, это было бы чересчур театрально. Я склонился и прошептал ему на ухо:

- И вы пошли на это только ради того, чтобы спасти свою карьеру. Глупый сенатор. Оказывается вы совсем не знали человека, которого любили. Алисия никогда ничего никому не сказала бы. Я хотел вырастить ребенка, как своего. И никто никогда не узнал бы, что и вам, Ваше преподобие, не чуждо нечто человеческое.

Ведьма.

Я шла за ним вот уже несколько минут, постоянно оставаясь за углом, постоянно скрываясь в тени, так чтобы он меня не мог увидеть. Я надеялась, что он приведет меня к своим сообщникам, но его маршрут приводил меня в изумление. Мы проследовали по нескольким коридорам. Я никак не могла понять его действий, хотя следила за ним очень внимательно. У него в руках был какой-то похожий на дирижерскую палочку жезл, при помощи которого он открывал и запирал двери. Думаю, что на кончике жезла имелся искусственный отпечаток пальца. Но в его действиях я не видела ни системы, ни логики. В одном из коридоров он запер двери всех кабинетов. В другом не запер лишь одну, оставив её приоткрытой.

При этом он пользовался фонарем, не зажигая верхний свет. Возможно он опасался, что свет увидят с улицы. Парень вошел в одну из дверей в конце коридора, и я осторожно последовала за ним. Эту дверь, как и некоторые другие, он оставил распахнутой.

Пройдя через дверь, я оказалась в длинной галерее. Узкие лучи света падали на странные, отвратительные скульптуры. Моя добыча шагала впереди меня. Он спокойно шел между рядов скульптур, а я металась между изваяниями из стороны в сторону. В конце концов он скрылся за очередной дверью, а я приблизилась к ней, бесшумная, словно туман. Но эту дверь он запер, и продвинуться дальше я не могла.

Его преподобие сенатор.

Он внимательно смотрел на меня. Он улыбался. Он наслаждался моим видом. Продолжай, Халэрант, продолжай. Болтай, как можно дольше. Еще пара минут, и здесь появятся мои люди, чтобы навсегда стереть улыбку с твоей мерзкой рожи.

Он замолчал на мгновение и снова посмотрел мне в глаза. Интересно, закончил он свое трагическое повествование или нет? Надо потянуть еще немного. Придется еще пару минут поломать комедию.

- Всего лишь один вопрос, Халэрант. Почему? Если вы всё знали четырнадцать лет тому назад, то почему вы ничего не предпринимали? Чего вы ждали?

Халэрант расплылся в улыбке, которая говорила, что он счастлив дать пояснения по этому вопросу.

- Что я мог в то время сделать с вами, Захария? Да, конечно, при помощи Бенджамина я мог доказать, что у вас была интрижка с моей женой, но доказательств того, что вы участвовали в её убийстве, у меня не было. Нет, вы подставили меня весьма умело. Кроме того, мне было ясно, что кто-то из ваших людей в полиции фабрикует против меня улики. На то чтобы узнать, кто это делал, ушло немало времени. Но как раз времени у меня было более, чем достаточно. Кроме того, прошедшие годы придавали моим планам особую изюминку. Что вы могли потерять четырнадцать лет тому назад? "Младший сенатор от штата Джорджия замешан в скандале на почве секса!" Кого это могло в то время заинтересовать? Почти никого. Нет, я выжидал, пока вы не подниметесь по лестнице успеха. Ждал того момента, когда вам будет, что терять. Когда я мог бы отнять у вас плоды всей вашей жизни.

Вопрос состоял лишь в том, как это лучше сделать, как заставить вас заплатить полную цену. Очень долго я не мог придумать ничего достойного. Убив мою жену, вы одним ударом отняли у меня любовь, искусство и свободу. Более того, вы лишили мир её дара. Всех тех шедевров, которые ей еще предстояло создать. Вы обокрали души и умы людей, которые она была способна изменить. Подумайте об этом. Как бы вы поступили с существом, лишившим человечество Микеланджело, Шекспира или Моцарта?

На то, чтобы найти отвечающее требованиям справедливости возмездие, и ушли все эти годы.

Полиция.

Я хотела сесть за руль, но Тони заявил, что в состоянии вести машину. Бросив взгляд на его загипсованную правую руку, я удивленно вскинула брови, но ничего не сказала, не желая уязвить его мужское самолюбие. Пусть крутит баранку, если ему так нравится.

Как ни странно, но он ухитрился довезти нас до Музея в целости. Я попросила его проехать еще один квартал и остановиться рядом с Публичной библиотекой, чтобы мы могли незаметно подойти к дверям музея. Достав из багажника прибор ночного видения, мы вначале припустились рысцой, но завидев нужное нам здание, остановились и, пригнувшись, укрылись за кустами.

- Видишь что-нибудь? - спросил Тони.

- Да, - ответила я, регулируя объектив ночного бинокля, - Вижу какого-то парня с автоматом.

- Где?

- Чуть правее статуи, - ответила я, передавая ему прибор. - В тени, у стены.