Майнет Уолтерс - Разрушитель

Селия задумалась.

— Я нахожу, что трудно поверить, будто он не подготовился ответить, почему хотел подружиться и быть со мной на равных. К тому же он вежливый молодой человек, не употребляет такие слова, как «грязнуля». Это больше в твоем стиле, так ведь, дорогая? Если бы он действительно хотел подружиться и быть наравне со мной, он бы расстроил мои планы давным-давно. Я была чрезвычайно груба с ним и жалею об этом с тех самых пор.

— Что ты сделала?

— Он пришел ко мне за два месяца до твоей свадьбы, предупреждая о твоем женихе, а я послала его подальше.

Ни она, ни Мэгги не могли даже подумать, что Мартин Грант вовсе не Мартин Грант, а человек, лестью прокладывающий свой путь в их жизнь. Его настоящее имя Роберт Хилей. Для Мэгги, которая три месяца просуществовала как миссис Мартин Грант и столкнулась с неизбежностью проинформировать банки и корпорации о том, что ни имя, ни титул ей не принадлежат, все было значительно труднее.

— Правда, улики против Мартина были очень слабыми, — продолжала Селия. — Ник обвинил его в попытке надуть свекра и свекровь Джейн Филдинг на несколько тысяч фунтов, прикидываясь дилером по произведениям античного искусства. Если бы я послушалась Ника… — Она помолчала. — Беда в том, что Ник разозлил меня. Он как заведенный спрашивал, что я знаю о прошлом Мартина. Но когда я рассказала, что отец Мартина владеет кофейными плантациями в Кении, Ник рассмеялся и воскликнул: «Как удобно!»

— Ты показала ему письма, которые писали нам его родители?

— Предположительно писали, — поправила ее Селия. — Конечно, показала. Это было единственным доказательством, что Мартин из респектабельной семьи. Но, как правильно заметил Ник, в адресе был указан абонентский ящик в почтовом отделении Найроби. Он сказал, что любой может отправлять ложную корреспонденцию таким образом. Он хотел получить прежний адрес Мартина в Британии. Все, что я могла ему дать, — адрес квартиры Мартина, которую он снимал в Борнмуте. — Она вздохнула. — Но, как сказал Ник, не нужно быть кофейным плантатором, чтобы снимать квартиру. И он еще сказал, чтобы я сделала несколько запросов перед тем, как позволю дочери выйти замуж за человека, о котором ничего не знаю.

Мэгги повернулась к ней:

— Тогда почему ты этого не сделала?

— О, я не знаю, — вздохнула мать. — Возможно, потому, что Ник был так отвратительно высокомерен… Возможно, потому, что однажды я осмелилась задать ему вопрос, подходит ли Мартин в качестве мужа… Он назвал меня надоедливой сукой и отказывался разговаривать со мной несколько недель. Я думаю, что я спрашивала тебя, можешь ли ты и вправду выйти замуж за человека, который боится лошадей?

— Да, — медленно ответила дочь, — и мне нужно было послушаться тебя. Сейчас я очень сожалею, что не послушалась. — Она скрестила руки на груди. — Что ты сказала Нику?

— Приблизительно то, что ты сейчас сказала о нем. Я назвала его идиотом-выскочкой с комплексом Гитлера и отругала за то, что он всеми силами старается оклеветать моего будущего зятя. Потом спросила, в какой день миссис Филдинг, по ее заявлению, видела Мартина. А когда он ответил, солгала, сказав, что она никак не могла видеть его, потому что он с тобой и со мной выезжал верхом на прогулку.

— О Боже мой! — вздохнула Мэгги. — Как ты могла сделать это?

— Потому что ни на мгновение я и подумать не могла, что Ник прав, — ответила Селия с иронической улыбкой. — В конце концов, он обыкновенный полицейский, а Мартин казался таким джентльменом… Выпускник Оксфорда. Выпускник Итона. Наследник кофейных плантаций. Так кто же выигрывает приз за глупость, дорогая? Ты или я?

Мэгги покачала головой:

— Неужели ты по крайней мере не могла сказать мне об этом? Предупрежден — значит, вооружен.

— О, я так не думаю. Ты всегда была так груба с ним, особенно после того, как Мартин сказал, что бедняга краснеет как свекла каждый раз при встрече с тобой. Помню, как ты рассмеялась и сказала, что даже у свеклы больше сексуальной привлекательности, чем у тяжеловеса-неандертальца в полицейской форме.

Мэгги смущенно поежилась при воспоминании.

— Но потом-то ты могла рассказать мне об этом.

— Конечно, могла. Но я не видела, почему должна дать тебе повод переложить вину на меня. Ты была виновата в такой же степени, что и я. Жила с этой подлой тварью в Борнмуте и должна была в первую очередь сама разобраться во всех изъянах его истории. Ты же не наивный ребенок, Мэгги. Если бы хоть раз ты сходила к нему в офис, его мошенничество сразу бы раскрылось.

Мэгги вздохнула от раздражения на себя, на мать и на Ника Ингрема.

— Ты же не считаешь, что я знала об этом? Почему ты думаешь, будто я больше никому не верю?

Селия пристально посмотрела на нее, затем отвернулась.

— Я часто задавала себе этот вопрос, — пробормотала она. — Иногда думала, что это жестокость, иногда, что незрелость. Обычно я связывала это с тем, что избаловала тебя еще ребенком и сделала тебя тщеславной. Пойми, верх высокомерия — спрашивать человека о его побуждениях, если ты постоянно отказываешься задать такой вопрос лично себе. Да, Мартин скрытный, самоуверенный, но почему он выбрал именно нас своими жертвами? Ты когда-нибудь спрашивала себя об этом?

— У нас были деньги.

— У многих есть деньги, дорогая. Немногих надувают так, как это случилось с нами. Нет, — произнесла она неожиданно твердо. — Меня обманули, потому что я жадная, а тебя — потому что ты принимала как само собой разумеющееся, что мужчины считают тебя привлекательной. Если бы ты так не думала, то поинтересовалась бы, откуда и почему у Мартина такая странная привычка рассказывать каждому встречному, как он любит тебя. Это было так по-американски и так неискренне, и до сих пор я никак не могу понять, почему мы с тобой верили в это.

Мэгги повернулась так, чтобы мать не видела ее глаз.

— Да, — отозвалась она, нервничая. — Я тоже не могу.

Чайка рванулась вниз к берегу и стала долбить клювом что-то белое, виднеющееся на кромке воды. С любопытством Ингрем немного понаблюдал за ней, ожидая, что она улетит с мертвой рыбой в клюве. Но когда птица отошла от этого места, замахала крыльями, будто с отвращением, и улетела, пронзительно крича, он направился к кромке воды посмотреть, что же такое белое мелькало там. Между камнями застряла сумка? Кусок ткани? При каждом накате волны предмет неприятно раздувался, затем резко сдувался, барахтаясь в пене следующей волны.

Гелбрайт наклонился вперед с совершенно спокойным, даже несколько расслабленным видом, как у школьника, старающегося подружиться. Он был настоящим артистом. Как большинство полицейских, мог менять свое настроение в соответствии с требованиями обстановки. И он старался добиться доверия Самнера.