Питер Мэй - Поджигатель

— Куда собрался ехать ваш дядя? — спросила Маргарет, вовсе не испытывая любопытства — скорее, из вежливости.

— В Сычуань, — рассеянно ответил детектив.

— На родину предков, да?

— Отец совсем плох. Дядюшка сначала навестит его в Ваньсяне, а оттуда отправится в Цзыгун, чтобы поговорить с моей сестрой.

Слово «поговорить» прозвучало так, что Маргарет насторожилась.

— У нее возникли проблемы?

— Она беременна.

— Это плохо?

— Вы задаете чересчур много вопросов.

— Простите.

Ли тяжело вздохнул.

— Сестра уже рожала. — Заметив на лице американки недоумение, он поинтересовался: — Слышали что-нибудь о политике «одна семья — один ребенок»?

— А! — Конечно, Маргарет слышала о ней, не понимая правда, как китайские власти сумели навязать людям подобный абсурд. — Но что происходит, если у супругов появляется второй?

— Вступая в брак, молодые публично обещают ограничиться первенцем. Им предлагают подписать так называемый «добровольный отказ» от права родить следующего ребенка. В обмен государство предоставляет мужу и жене определенные льготы: налоговые, в получении образования и медицинского обслуживания; в некоторых районах таким семьям дают квартиры. Помимо этого молодой матери настоятельно рекомендуют процедуру стерилизации. Если женщина вновь решится забеременеть, то ее семью лишают всех этих льгот, вплоть до квартиры. — Ли Янь стиснул пальцы в кулак. — Во время второй беременности на мать будут оказывать сильнейшее давление, вынуждая ее сделать аборт. О том, чем такие случаи заканчиваются, лучше не говорить.

Маргарет попыталась представить, как правительство США диктует американским женщинам, сколько они могут иметь детей. Но воображение оказалось бессильным. В то же время она отлично сознавала, какую опасность таит в себе бесконтрольный рост населения для страны, число жителей которой уже приблизилось к полутора миллиардам: безработица, голод, экономический крах… Сложный выбор.

— Ваша сестра намерена сохранить ребенка?

— Да.

— А «добровольный отказ» супруги подписали?

— Да.

— Почему же они захотели второго?

— У них девочка.

Лицо Маргарет вытянулось.

— И что? Чем плохи девочки? Некоторые находят их куда лучше мальчиков. — Она заставила себя улыбнуться. — По моему скромному мнению, эти люди во многом правы.

— Только не в Китае.

Маргарет чувствовала: ее собеседник не шутит.

— Почему?

— Это довольно трудно объяснить. — Ли покачал головой. — Наследие конфуцианства, традиция. Но и практические соображения. По китайскому обычаю сын, когда женится, приводит супругу в дом своих родителей: отец и мать стареют, за ними нужен уход. Если у тебя родилась дочь, то после свадьбы она уйдет в семью мужа и старость ты будешь встречать в одиночестве.

— Но опять же, если в семье только один ребенок и если в большинстве случаев это будут мальчики, то откуда взять женщин для продолжения рода?

Ли Янь развел руками.

— Я лишь сообщил вам, как обстоят дела. В приютах полно девочек, которых матери оставляют прямо у двери.

— Значит, дядя хочет попробовать отговорить вашу сестру?

— Не знаю, какие он подыщет слова. Думаю, он и сам пока не уверен. Но что бы он ни сказал, сестра будет слушать его так, как не стала бы слушать никого другого. — Детектив приподнялся на цыпочки, окинул взглядом очередь — люди стояли не двигаясь. — Плохи наши дела. — Ли достал из кармана служебное удостоверение и, раздвигая толпу плечом, направился к кассе.

Очередь заволновалась. Несколько человек, стоявших у окошка, замахали руками, явно готовясь начать скандал. Но вид книжечки с вытисненным на красной коже государственным гербом мгновенно утихомирил недовольных. Джордж Оруэлл был прав, подумала Маргарет: некоторые животные более равны, чем другие.

Две минуты спустя Ли Янь уже спешил к выходу. Не выпуская из виду его квадратную голову, Маргарет с трудом пробилась на привокзальную площадь.

— Извините, но сейчас я должен как можно быстрее передать билет дяде. — Ли поднял голову к правой башне. — До отхода его поезда осталось чуть больше трех часов.

— Как долго он собирается пробыть там?

— Завтра к вечеру дядюшка выедет в Пекин.

— Разговор с вашей сестрой не получится слишком коротким?

— Ифу скажет ей только то, что должен. Решать она будет сама.

Оба забрались в машину.

— И что она, по-вашему, решит? — Маргарет с обостренным вниманием посмотрела на детектива.

— Думаю, ей не стоит рожать.

— Но я спросила о другом.

Лицо Ли Яня стало очень сосредоточенным.

— Вообще-то это меня не касается. Мне хватает своих проблем.

Маргарет поняла, что к такой степени откровенности Ли еще не готов.

Стронув джип с места, он был вынужден почти тут же нажать на тормоза: прямо перед капотом оказалась женщина с детской коляской. Деревянная коляска — два сиденьица, разделенные крошечным столиком, — показалась американке необычной. Маргарет приняла бы ее за плод собственноручных трудов молодого отца — если бы не видела десятки ей подобных на улицах Пекина. Одно сиденье, остававшееся пустым, служило символом несбыточных надежд всех китайских родителей. Ли Янь бездумно смотрел на женщину, выжидая, когда путь перед машиной освободится. Мгновения спустя джип влился в поток транспорта, который катил от железнодорожного вокзала к центру города.

Звучавшее меж соснами пение канареек мягко вливалось в тягучие аккорды пекинской оперы: беседка, рядом с которой Ли Янь видел накануне молодого человека с бутылкой пива, была полна седобородых старцев — с серьезными лицами те слушали небольшой радиоприемник. Невдалеке стучал ножницами вчерашний парикмахер; лениво падали на траву клочья черных волос. Забыв о своих прислоненных к стволам деревьев велосипедах, играли в карты рассевшиеся вокруг каменного столика пожилые мужчины. Из глубины парка неслась легкомысленная мелодия в стиле диско.

Ли и Маргарет неторопливо шагали по тропинке навстречу последним лучам заходящего солнца.

— Там дальше пруд, — сказал детектив. — Люди называют его Нефритовым озером. Зимой, когда вода замерзает, детишки катаются по льду на коньках. У восточного берега любители острых ощущений проделывают прорубь, чтобы в морозный день окунуться с головой. Пока лед крепок, дядюшка ныряет здесь каждое утро.

Маргарет зябко повела плечами. Ли осторожно коснулся ее локтя. Впереди, под сенью старой акации, стоял голый по пояс старик: ноги чуть согнуты, над головой — длинный, сверкающий сталью меч. Плавным, удивительно грациозным движением старик развернулся на сто восемьдесят градусов; меч описал полукруг и в стремительном выпаде оказался направленным прямо на них. Глаза старика озорно блеснули, на губах появилась улыбка.