Дэвид Гутерсон - Снег на кедрах

Исмаилу отняли руку в операционной на корабле; операцию проводил ассистент врача, сделавший четыре ампутации за всю свою практику, начавшуюся несколько часов назад. Ассистент пилил кость ручной пилой; он сделал прижигание неровно, и обрубок заживал слишком медленно, а шрам получился широкий и грубый. Исмаила оперировали под местным наркозом, и, очнувшись, он увидел свою руку, брошенную в углу операционной на кучу пропитавшихся кровью бинтов. Через десять лет ему все еще будут сниться скрюченные пальцы, касавшиеся стены, и сама рука, белая и чужая, хотя он тогда и узнал ее, кусок мяса, валявшийся на полу. Кто-то заметил, что он смотрит на руку, что-то сказал, и руку, завернув в полотенце, сунули в обернутое брезентом ведро. Ему впрыснули еще морфия; Исмаил сказал тому, кто впрыснул, что «японцы… эти гады японцы…», но так и не закончил, не понимая, что хотел сказать; в голове у него мелькнули слова «эта гадина, эта японская сучка», но он так и не успел их произнести.

К двум часам первого дня суда снег покрыл все дороги на Сан-Пьедро. Машина, мягко выписывая пируэты, скользя шинами, развернулась поперек и замерла, угодив фарой прямо в дверь лавки Петерсена; по счастливой случайности в это самое время кто-то открыл изнутри дверь, собираясь выйти, и потому ни машине, ни магазину не был причинен ущерб. За зданием начальной школы играли дети; мальчик съезжал по склону холма на куске картона и врезался в семилетнюю девочку, наклонившуюся зачерпнуть снега для снежка. У девочки оказалась сломана правая рука; директор школы, Эрик Карлсен, набросил ей на плечи покрывало и усадил рядом с радиатором парового отопления, а сам побежал заводить машину. Потом он осторожно, выглядывая через полумесяц переднего стекла, который удалось расчистить обогревателем, повез девочку вниз по Первому холму в город.

Миссис Ларсен, проезжая по Мельничному ручью на «крайслере» мужа, заехала в кювет. Арне Стольбад забросил в печку слишком много дров, и в трубе возник пожар. Сосед Арне вызвал пожарных, но их водитель, Эдгар Паулсен, въезжая на Индейский холм, забуксовал, и пришлось остановиться, чтобы надеть на колеса цепи. Тем временем пожар в трубе Арне Стольбада прекратился сам собой, и когда пожарные все же добрались до него, Арне с радостью сообщил им, что благодаря пожару труба наконец-то прочистилась.

В три часа из Эмити-Харбор выехали пять школьных автобусов; включенные дворники боролись с наледью на стекле, а свет передних фар утопал в снежных вихрях. Старшеклассники, шедшие домой пешком, забрасывали автобусы снежками; автобус, направлявшийся к Южному пляжу, выехав из центральной части острова, тут же соскользнул с обочины. Дети выбрались из него и пошли домой в сопровождении водителя, Джонни Катаяма, замыкавшего шествие. Когда тот или иной школьник сворачивал к дому, Джонни угощал его на прощание половинкой мятной жвачки.

В этот день мальчик, катавшийся на санях, сломал лодыжку, ударившись о ствол кедра. Он не успел вовремя среагировать и врезался в дерево. Перед столкновением мальчик выставил вперед ногу, чтобы предотвратить удар.

Вышедший на пенсию дантист, старина Док Кейбл, шел от дома к дровяному сараю, поскользнулся и сильно ушибся. Когда он упал, что-то у него в копчике хрустнуло, да так, что лицо Дока исказила гримаса боли и он свернулся на снегу в позе эмбриона. Немного погодя Док сумел встать и добраться до дома, где, с трудом говоря от боли, сказал жене, что ушибся. Жена уложила его на кровать с грелкой, он принял две таблетки аспирина и заснул.

Двое подростков затеяли в доках гавани Порт-Джефферсон соревнование по метанию снежков. Сначала надо было попасть в причальную бочку, затем в сваю следующих доков. Скотт, сын Дэна Дэниелса, разбежался, делая три огромных шага, метнул снежок и сорвался следом, головой вниз в соленую воду. Не прошло и пяти секунд, как он выбрался; от его одежды поднимался пар. Пока он бежал домой, волосы на голове смерзлись в сосульки.

Жители Сан-Пьедро совершили набег на лавку Петерсена, сметая с полок все консервы. Они нанесли в помещение столько снега, что одному из посыльных, Эрлу Кэмпу, пришлось весь день орудовать шваброй и тряпкой, убирая за ними. Эйнар Петерсен снял с полки ящик с солью и посыпал у входа, но двое покупателей все равно поскользнулись. Эйнар решил угостить их бесплатным кофе и попросил одну из помощниц на кассе, Джессику Портер, веселую девушку двадцати двух лет, принести на складной столик чашки с кофе.

В хозяйственном магазине Фиска жители Сан-Пьедро запасались снегоуборочными лопатами, свечами, керосином, спичками, рабочими перчатками и батарейками для фонариков. К трем часам дня братья Торгерсоны распродали весь запас цепей на автомобильные колеса, а также почти весь запас антифриза и скребков для очистки наледи. Том вытаскивал съехавшие на обочину машины эвакуатором, который совсем недавно покрасил; Дэйв продавал бензин, батарейки, моторное масло и советовал покупателям ехать домой, да там и оставаться. Десятки островитян заворачивали к Дэйву и слушали его, пока он закачивал в баллоны газ или устанавливал цепи, строя мрачные предсказания относительно погоды.

— Три дня продлится, не меньше, — предупреждал он. — Так что готовьтесь.

К трем часам ветви кедров уже обвисали от осевшего на них снега; когда дул ветер, снег, завихряясь, падал на землю. Клубничные поля на Сан-Пьедро превратились в девственно белое полотно, без малейшего следа, как песок в пустыне. Голоса живых существ были не просто приглушены, а вообще перестали звучать — замолчали даже чайки. Слышно было лишь завывание ветра да шум волн, разбивающихся о берег и стекающих обратно в море.

На всем Сан-Пьедро лежал отпечаток суровости и напряженного ожидания. Разразился декабрьский буран, и никто не знал, что от него ожидать. Дома может занести так, что останутся только покатые крыши пляжных домиков да верхние этажи городских зданий. Сильный ветер может оборвать электрические провода и оставить всех без света. В бачках туалетов перестанет смываться вода, остановятся насосы в колодцах, люди будут жаться поближе к печам и керосиновым лампам. С другой стороны, снежная буря — это передышка, веселые зимние каникулы. Школы закроются, будут перекрыты дороги, никто не пойдет на работу. Семьи островитян будут поздно вставать, плотно завтракать, одеваться и выходить на улицу, зная, что вернутся в теплые, уютные дома. Из труб будет виться дымок, с наступлением сумерек в окнах загорится свет. Во дворах, совсем как часовые, будут стоять кособокие снеговики. Еды у всех будет вдоволь, а причин для беспокойства никаких.

И все же старожилы знали, что разразившийся на острове буран может привести к непредсказуемым последствиям. Может случиться так, что он, как это уже не раз бывало, станет причиной бедствий, даже смертей, а может, попросту растворится в звездном небе этим же вечером, набросав снега и порадовав детвору. Кто знает? Кто скажет наверняка? Если случится несчастье, значит, так тому и быть, считали старожилы. Надо только как следует подготовиться. Остальное же, как, к примеру, окружавшая их соленая вода, способная запросто поглотить снег, было тем, чем было, и не подчинялось их воле.