Дэвид Гутерсон - Снег на кедрах

Нельс поинтересовался у Леонарда, часто ли рыбаки поднимаются на борт чужого судна.

— Да никогда, — ответил Леонард. — Должна быть очень веская причина, чтобы рыбак поднялся на борт к другому. Например, двигатель заглох. Тогда, бывает, просят помощи у других. Но это, пожалуй, единственная причина. Ну, или, может, если удариться или там ногу сломать… А чтобы пришвартоваться просто так… нет, такого не бывает. Каждый работает в одиночку и другим не мешает.

— А случаются ли в море перебранки? — спросил Нельс. — Я слышал, случаются. Среди вас, тех, кто ловит жаберными сетями? Что вы скажете, мистер Джордж?

— Такое бывает, что правда, то правда, — ответил Леонард. — Вот, скажем, запробят рыбака, и он…

— Запробят? — переспросил Нельс. — А что значит «запробят»? Объясните в двух словах.

Леонард рассказал, что жаберная сеть состоит из верхней и нижней части и что в нижней части сети, лотлине, имеются свинцовые грузила, тянущие сеть вниз, а в верхней части находятся поплавки из пробки, которые держат эту часть сети на поверхности. Так что издалека жаберная сеть видна как линия пробок, на одном конце которой горят сигнальные фонари, а другой конец вплотную подходит к корме. Когда один рыбак ставит сеть вверх по течению, обходя другого рыбака, он этого рыбака, что называется, «пробит», обкрадывает его, забирая в свою сеть всю рыбу, которая так и не доплывает до того, другого. Тут-то все и начинается. Тот, другой рыбак, выбирает сеть, снимается и, проходя мимо обидчика, ставит сеть выше по течению. Обойденный, в свою очередь, делает то же самое — получается как при игре в чехарду. В результате и тот, и другой только время зря тратят. Но даже в этом случае, сказал Леонард, никто из рыбаков никогда не поднимается на борт другого. Так не бывает, он лично никогда о таком не слыхал. Каждый занят своим делом и к другому обращается только в самом крайнем случае, когда случается что-нибудь непредвиденное.

После утреннего перерыва Элвин вызвал для дачи свидетельских показаний сержанта Виктора Мейплза. Сержант был в военной форме, со знаками отличия 4-го пехотного дивизиона. На нем был значок мастера по стрелковой подготовке и значок пехотинца, участвовавшего в боевых действиях. Медные пуговицы мундира, знаки отличия в воротнике и нагрудные значки собирали на себе бледный свет, разлитый в зале. В сержанте было фунтов тридцать пять лишнего весу, но в военной форме он все равно смотрелся безупречно. Избыточный вес распределялся по телу равномерно — Мейплз выглядел человеком незаурядной физической силы. У него были короткие руки, мощные плечи, почти никакой шеи и по-детски припухлое лицо. Волосы были подстрижены коротко и стояли торчком.

Сержант рассказал суду, что с 1946 года его приписали к военной базе в Иллинойсе, Форт Шеридан, где он был инструктором в линейных войсках. До военной базы он был инструктором в Кэмп-Шелби, Миссисипи, после чего принимал участие в итальянской военной кампании 44-го и 45-го годов. Получил ранение при сражении на реке Арно — немецкая очередь прошила ему поясницу, лишь по счастливой случайности не задев позвоночник, — и был награжден «Серебряной звездой» за проявленную отвагу. Сержант рассказал, что ему приходилось участвовать и в боях у Ливорно. Он видел сформированный из нисеи [34] Американец японского происхождения, чьи родители эмигрировали в США. — американец второго поколения. 442-й полк, в котором служил и подсудимый; они вели боевые действия вдоль «Готической линии». [35] Линия обороны немецко-фашистских войск.

Сержант в свое время обучил приемам рукопашного боя тысячи солдат. Он сказал, что рукопашный бой был его специализацией; он пробовал тренировать солдат и в других областях военной подготовки, но потом все равно вернулся к рукопашному бою. Сержант рассказал суду, что в начале 43-го в Кэмп-Шелби он приступил к тренировке японских парней из 442-го полка. Это были японцы из лагеря для интернированных; их призвали и готовили для боевых действий в Европе. Среди них, вспомнил сержант, был и подсудимый Миямото Кабуо.

Кабуо запомнился ему из тысячи других солдат, прошедших курс подготовки. И запомнился благодаря одному любопытному эпизоду. Однажды февральским днем на учебном поле сержант объяснял устройство штыка обступившим его солдатам из десяти отделений — морю японских лиц. Сержант предупредил, что во время учебных занятий они будут пользоваться не настоящими штыками, а деревянными, чтобы не случилось увечий или смертельных исходов, — таково распоряжение по армии. Кроме того, на время тренировок полагается надевать каски.

Чтобы продемонстрировать выпады штыком, сержанту нужен был доброволец. Именно тогда, сказал Мейплз, он и столкнулся лицом к лицу с подсудимым. Молодой парень вышел в крут и, прежде чем отдать честь и громко выкрикнуть «Сэр!», слегка поклонился.

— Ошибка первая, — отчитал его тогда сержант, — не надо отдавать мне честь и выкрикивать «сэр». Я призывник, такой же, как и вы, а не офицер из командного состава. Ошибка вторая: в нашей армии бить поклоны не принято. Вы должны отдавать честь офицерам, а не кланяться. Это не по-военному. В нашей американской армии так не принято.

Сержант вручил Миямото деревянный штык и кинул защитную каску. В манере парня говорить сержант уловил какую-то враждебность. Он запомнил этого парня — во время основного курса подготовки тот показал себя старательным в обучении, готовым без колебаний ринуться на врага. Мейплз немало повидал таких парней и никогда не пасовал перед их задиристостью — мало кто из них оказывался достойным соперником, способным удивить.

— В бою твой противник столбом стоять не будет, — предупредил сержант парня, глядя тому прямо в глаза. — Одно дело упражняться на манекене и совсем другое сражаться с живым, тренированным человеком. В таком случае, — обратился он к сгрудившимся новобранцам, — наш доброволец будет уклоняться от выпадов штыка.

— Да, сэр! — выкрикнул Миямото Кабуо.

— Последний раз слышу от тебя это «сэр», — предупредил его сержант.

И дальше Мейплз рассказал суду о том величайшем изумлении, какое испытал, когда понял, что не может достать этого Миямото. Тот совершал неуловимое движение и уклонялся от удара. Сотня японцев смотрели молча; по их лицам нельзя было определить, на чьей они стороне. Сержант продолжал делать выпады против Миямото, пока тот не выбил деревянный штык у него из рук.

— Прошу прощения, — сказал Миямото. Он нагнулся, поднял штык и передал сержанту. И снова поклонился.

— Я ведь уже сказал — у нас не принято кланяться, — повторил сержант.

— Само собой вышло, — ответил Миямото. — Меня приучили совершать поклон перед началом поединка.