Энн Грэнджер - Как холодно в земле

Пирс с радостью избавился от тяжеленной обуви и вошел в вагончик. Внутри было тепло и относительно чисто.

— Пожалуй, я сделаю чай, — сказал Риордан. — Добавить вам в чашку капельку чего-нибудь?

— Нет, спасибо, — отказался Пирс. — Я выпью просто чаю. Я пришел поговорить с вами о Шоне Дэйли.

— Он уехал, вам разве не сказали?

— Да, совсем недавно сообщили. Вы, случайно, не знаете, куда он направился?

— Нет, — ответил Риордан и больше ничего не добавил.

На маленькой газовой плитке запыхтел чайник. Риордан снял его и наполнил керамический заварник, помешал кипяток столовым ножом без ручки, разлил чай в две большие кружки.

— А он не говорил, что собирается уезжать? — Пирс взял протянутую кружку. — Ему было велено держаться поблизости. Мы собирались его еще раз допросить. Ведь это он обнаружил тело.

— Да, и чуть с катушек из-за этого не съехал, — сказал Риордан. Достав плоскую фляжку, он щедро плеснул из нее себе в кружку. В воздухе сильно запахло виски. — Мучился от кошмаров. Несколько раз принимался вопить во сне. Совсем мне заснуть не давал. Сам-то я сплю очень чутко, просыпаюсь от малейшего шороха.

— У него есть где-нибудь родственники, к которым он мог отправиться?

— Вообще-то он из графства Корк, — сказал Риордан.

— Вы имеете в виду, он вернулся в Ирландию?

— Ничего я не имею в виду. Может, и да, а может, и нет. В чужую голову не влезешь.

— Значит, здесь, в Англии, ему ехать было некуда?

— Я же уже сказал: он из графства Корк.

— Черт! — мрачно сказал Пирс, рассеянно отхлебнул из кружки и воскликнул уже более эмоционально: — Черт! — Он обжег язык.

— Что, горячий? — сочувственно спросил Риордан. Кружка застыла в его огромных руках, покрытых синими венами, сливающимися с узором татуировки. Он медленно поднес ее ко рту и не моргнув глазом ополовинил одним глотком.

«Глотка у него просто луженая, — подумал Пирс. — А метод общения с полицией так вообще железобетонный».

— А у него есть друзья на стройке? Не было такого, чтобы он общался с кем-нибудь из строителей больше, чем с остальными?

— Да ни с кем он особо не дружил, — ответил Риордан. — Он тихий парень. Ну, играли мы с ним иногда в карты, когда шел дождь и на улицу нельзя было вылезти.

— Он ничего не оставил? — Пирс осмотрелся. — Никаких личных вещей, одежды, писем, другой корреспонденции?

— Нет, — сказал Риордан.

— Значит, вам нечего мне сказать?

— Могу сказать вот что: скоро кто-нибудь свернет Джерри Герси его кривую уродливую шею. Я его уже даже видеть не могу, и все остальные ребята тоже. И поделом ему будет.

— Может, и поделом, — неосторожно вырвалось у Пирса. Он смутился и поспешно добавил: — Но я спрашиваю не о Герси, а о Шоне Дэйли.

— Нет, про него мне вам нечего сказать, — невозмутимо отозвался Риордан.

Пирс поставил кружку на стол и поблагодарил Риордана, следя за тем, чтобы его тон при этом был как можно менее ироничным.

— Да всегда пожалуйста, — сказал Риордан.

— Кстати, — сказал Пирс, который задержался в дверях, чтобы впихнуть ноги в облепленные грязью сапоги, — вы вроде говорили, что спите очень чутко и просыпаетесь от малейшего шороха. А в пятницу ночью вы не слышали шум двигателя или еще что-нибудь, что указывало бы на то, что на стройке находятся посторонние люди?

— Вы понимаете, в чем дело… — Риордан задумчиво поскреб густую шерсть на груди и замолчал.

— Да?

— Это, конечно, странно, но я ничего не слышал.

— Неудивительно, что начальник решил поехать к фермерам, — пробормотал Пирс, надел свои сапоги и побрел прочь.

Когда тем вечером Маркби возвращался домой, идея позвонить Мередит и позвать ее в Бамфорд почему-то уже не казалась ему абсурдной. Он не знал толком, почему передумал, но никак не мог избавиться от мыслей о Джессике Уинтроп — несчастной, одинокой девушке, для которой родительская ферма стала тюрьмой. Чувство, что он, посторонний человек, не имел никакого права влезать в жизнь Уинтропов, не проходило. Маркби убеждал себя в том, что он просто выполнял свою работу, но это плохо помогало. Если он не побережется, это дело засядет у него в печенках. Кроме всего прочего, оставалась еще Лора и ее пустой дом. Он поступит по-свински, если хотя бы не попытается ей помочь. Мередит ведь ему ничего не должна и всегда может отказаться. Что она, скорее всего, и сделает.

Но она не отказалась. Она прямо-таки вцепилась в его предложение.

— По правде говоря, Алан, я бы с радостью приехала на несколько дней. У меня свободна вся следующая неделя — а потом пасхальные каникулы. Почему свободна? Долгая история, расскажу при встрече. Когда, ты говоришь, Лора уезжает?

— В субботу ранним утром. Хочет отбыть уже в пять тридцать. Не знаю, как у нее это получится. Представляешь, ни свет ни заря, с четырьмя детьми и грудой вещей, вытаращив глаза нестись по шоссе, чтобы успеть на десятичасовой паром?

— Ну тогда я приеду в субботу, только попозже, часов в одиннадцать.

— В одиннадцать я, скорее всего, буду у себя в участке. У нас сейчас запарка на работе. Так что, боюсь, свободного времени у меня будет очень немного, — сказал он и сам подивился собственному коварству. Он отлично знал, что она скорее решится приехать, если будет думать, что он сильно занят и не будет путаться под ногами. — Ключи от дома будут у меня, поэтому подъезжай прямо к участку. Я их тебе отдам.

— Хорошо. Ну, значит, в субботу увидимся.

Он положил трубку, еще не веря своей удаче.

— Берегись дерьмовоза!

Маркби проворно отпрыгнул в сторону и только этим избежал опасности быть раздавленным. Мимо него сквозь узкие ворота, ведущие на Бамфордский скотоводческий рынок, проехал грузовик с длинной цистерной, на которой большими синими буквами было написано: «Вывоз жидких отходов». По четвергам в Бамфорде всегда было шумно и людно. С самого утра город наводняли разнообразные транспортные средства для перевозки скота — от скромных фургонов до больших двухъярусных грузовиков. Вся территория рынка была поделена железными заборами на загоны, в каждом из которых содержался определенный вид животных. В центре располагалась крытая аукционная площадка. Это было очень похоже на игрушечную ферму, какая была у Маркби в детстве, но только здесь уши закладывало от непрестанного блеяния, мычания, визга и грохота металлических створок. Раздался оглушительный топот копыт — это из очередного грузовика выгоняли телят. Сбегая по откинутому в виде пандуса заднему борту, они сталкивались друг с другом, пугаясь криков и пронзительного свиста направлявших их скотников. В другом месте уже прошедших аукцион животных, наоборот, загоняли в грузовики. Некоторые из их — возможно, повинуясь инстинкту самосохранения — пытались сбежать, но их тут же умело окружали, ловили и препровождали навстречу ожидавшей их участи — какой бы она ни была. Над всей этой суматохой ревел громкоговоритель, по которому уже в десятый раз объявляли, что тот, кто поставил свой «лендровер» у входа на рынок, должен немедленно отогнать его на парковочное место и освободить проезд.