Анатол Имерманис - Гамбургский оракул

- Филигранная работа! - Помрачневший было Боденштерн все же не удержался от профессионального восхищения. Что касается Енсена, то он на радостях даже чертыхнулся. Мун прислушался к приглушенному дребезжанию дверного звонка. - Вот видите! - Боденштерн повернулся к своему помощнику. Звонок слышен даже здесь! Итак, или убийца воспользовался своим ключом, или же такового вообще не было. По-моему, есть только два пути. Арестовать на основании расплывчатых подозрений жену Мэнкупа, представительницу старинного дворянского рода, или же вернуться к гётевскому стихотворению, проколотому насквозь стрелами вашей иронии, но тем не менее единственной существенной находке.

- И с ним к самоубийству? - Мун кивнул. - Ничего не получится, господин комиссар! Как только вы наконец потрудитесь отдать распоряжение о тщательном обыске, к которому я бы присовокупил отпечатки пальцев всех присутствующих...

- Включая меня? - ухмыльнулся Боденштерн.

- Ваша кандидатура, к сожалению, отпадает. - Мун любезно улыбнулся. Хотя бы потому, что вы, как опытный криминалист, не оставили бы никаких улик и не проявили бы столь неумное для настоящего преступника усердие выдавать черное за белое. Что касается замолкших птичек, спокойных вершин и как там еще было, то я убежден, что это отрывок из статьи Мэнкупа. Надо только... Муну не удалось договорить.

Дверь открылась. Сопровождаемый Дейли, в комнату шагнул складно скроенный коротыш в спортивном костюме, с чуть съехавшим набок галстуком. Под мышкой он держал солидный портфель из свиной кожи.

- Добрый вечер, господа! А где же господин Мэнкуп?

Гость был явно навеселе, иначе чуть пораньше заметил бы мундир сидевшего в тени Боденштерна.

- Полиция! - Он сразу протрезвел. - Что случилось? - Только теперь он заметил траурные лица присутствующих. - Убили? - Он присел на край стула и непослушными пальцами принялся поправлять галстук. Портфель с глухим шумом ударился о пол.

- Задавать вопросы буду я! - Боденштерн встал и поправил ремни. Комиссар Боденштерн из Уби-комиссии. Что вы тут делаете? Что вам известно о смерти Мэнкупа?

- Ничего, ровно ничего, - прошептал гость. - То есть я хочу сказать... Иохен Клайн! - представился он. - Из нотариальной конторы "Клайн и сын". Несмотря на свой явный испуг, он не забыл поклониться.

- Клайн? Еврей? - тихо спросил комиссар. Нотариус был блондином с синими глазами и абсолютно прямым носом. Однако ни эти обманчивые внешние приметы, ни даже исконно нордическое имя Иохен не ввели Боденштерна в заблуждение.

- Господин Клайн, вы имеете полное право не отвечать на этот вопрос! резко сказал Енсен и чуть мягче добавил: - Как ассистент господина Боденштерна, я извиняюсь за него.

- Не отвечать? Почему же? Охотно отвечу! - С каждым словом уверенность возвращалась к нотариусу. - Да, я еврей! - Он повернулся к Боденштерну: - Вы случайно не служили при Гитлере в комиссии по установлению арийской принадлежности?

Боденштерн что-то прорычал.

- Спасибо! - отмахнулся Клайн. - Будем считать инцидент исчерпанным.

- Это вам, должно быть, звонил Мэнкуп сегодня вечером из ресторана "Розарий"? - догадался Дейли.

- Моему отцу. Я младший компаньон фирмы. Господин Мэнкуп сказал, что уже собирается домой, просил приехать через полчаса. Отец не смог сердечный приступ... А я гостил у друзей. Это далеко. Пока я заехал домой за завещанием, пока что...

- Вы должны были привезти Мэнкупу завещание?

- Не совсем. Но господин Мэнкуп настаивал на немедленном приезде. Сначала отец подумал, что это насчет контракта... - Клайн обвел взглядом присутствующих. - Кто из вас Мун? Кто Дейли?.. Рад познакомиться! - Он пожал руку. - Отец объяснил Мэнкупу, что достаточно ваших подписей, чтобы придать ему законную силу, нотариальное заверение только формальность, с которой можно обождать до утра. Но господин Мэнкуп продолжал настаивать на немедленном приезде... Кстати, вы уже подписали?

- Да.

- Отлично. Договорная сумма депонирована у нас. Аванс могу выплатить завтра, окончательный расчет, согласно пункту восьмому, по истечении договорного срока.

- Шестой пункт предусматривает... - начал было Дейли, но Клайн оборвал его на полуслове:

- Знаю. Сумма должна быть выплачена независимо от результатов расследования.

- Но лишь в случае насильственной смерти Мэнкупа, - напомнил Дейли. Господин Боденштерн склонен считать ее добровольной.

- Это его личное дело!

Нотариус не спеша вынул из футляра дымчатые очки, тщательно протер выпуклые линзы и водрузил на свой нос. Это была дань профессиональной солидности. Заговорив о контракте, он мгновенно превратился из веселого кутилы в образцового блюстителя интересов фирмы. Даже интонации претерпели заметную метаморфозу. Тон был в меру траурным, в меру сочувственным. Одним словом, наиболее приспособленным для нотариуса, которому в большинстве случаев приходится иметь дело со свежеиспеченными наследниками или тяжущимися сторонами бракоразводного процесса.

- Вы все со своим контрактом! - сердито оборвал его Боденштерн. Сначала потрудитесь объяснить: почему вы с такой безапелляционностью объявили смерть Мэнкупа насильственной?

- По-моему, контракт является доказательством априори. Кроме того, господин Мэнкуп говорил об этом отцу. Составленное две недели назад завещание, несомненно, тоже свидетельствует в пользу этой версии.

- Это то завещание, которое вы привезли с собой? - спросил Мун.

- Да, новое.

- Но в чью пользу было старое?

- В пользу госпожи Лизелотте Мэнкуп, урожденной фон Винцельбах.

- Знала ли она, что существует новое?

- Госпожа Мэнкуп интересовалась этим, последний раз вчера. Она заходила к нам по поводу бракоразводного процесса, в котором наша фирма представляет интересы Мэнкупа. Поскольку господин Мэнкуп категорически запретил информировать жену, госпожа Мэнкуп осталась в неведении.

Раздался свистящий звук. Это Енсен выдохнул задержанный в легких воздух. Новый поворот подтверждал его гипотезу.

- Мы все еще не выяснили вопрос, на мой взгляд довольно важный. Почему Мэнкуп так настаивал на немедленном приезде вашего отца? - спросил Мун.

- Об этом я начал рассказывать... У отца создалось впечатление, что господин Мэнкуп хочет изменить завещание. Именно поэтому я и захватил старое с собой, то есть, извините, новое.

- Почему же он прямо не сказал об этом?

- Не знаю. У отца есть предположение... Господин Мэнкуп звонил из ресторана... Возможно, кто-то его подслушивал, поэтому у него были особые причины не говорить прямо.

Резко зазвонил телефонный аппарат. Боденштерн поднял трубку. Он напряженно слушал, вставляя сам только короткие реплики. Когда он повернулся, лицо его выражало крайнее недоумение.