Сергей Ермаков - Москву ничем не удивишь

— Очень приятно, — кивнула она, — а меня Татьяна.

— Так я знаю… — сообщил Владик дружелюбно.

Дурных намерений по-видимому у парня не было и Краб отступил немного в сторону, дав Владику приблизиться, но всё еще наблюдая за ним. Молодой человек сунул руку в карман куртки. Краб насторожился — вдруг у него в кармане перцовый баллон, нож или пистолет? Нужно быть готовым защитить дочь. Но Владик вытащил из кармана небольшой листок бумаги и протянул его Татьяне. Татьяна шагнула ближе к молодому человеку, взяла у него помятый, сложенный вчетверо листок, повернулась к машине, положила листок на капот, достала из кармана шубки заранее приготовленную для таких вот случаев ручку и написала: «Владику от певицы Татьяны с наилучшими пожеланиями!».

А потом повернулась, улыбнулась и отдала ему бумажку обратно. Он взял листок, но уходить не торопился.

— Что-то еще? — спросила Татьяна.

— Да, это… — ответил Владик. — Я вообще-то не просто так, я ваш родственник…

— Даже так? — вмешался в разговор Краб. — Внебрачный сын или кто?

— Нет, не сын я, — абсолютно серьезно ответил Владик, — как бы это объяснить получше… мать Татьяны и моя мамка — троюродные сестры по дедушкиной линии…

Краб с пониманием усмехнулся. История была старой, как мир. Когда человек не богатый, не знаменитый и неуспешный — ему родни не сыскать, да и друзей кот наплакал. Но как только твое лицо начинает мелькать на экранах телевизоров, в журналах и газетах, сразу же откуда-то появляется целые полчища знакомых, родственников, одноклассников и однокашников, которым всем что-то от тебя нужно.

— Но мы не напрямую родня, — продолжал плутать в генеалогическом древе Владик, — потому что ваша мама от второго брака, а моя от первого…

— Седьмая вода на киселе, — сделал вывод Краб, поняв, что парня придется тащить отсюда за шиворот.

— Но всё равно, мы с вами как бы четырехюродные сестры получаемся, — продолжил Владик.

— Сестры, значит? — переспросила Татьяна. — Так ты девочка или мальчик?

— Я мальчик, — ответил Владик, запутавшись уже, — а в каком смысле мальчик? Если в том самом, то

еще в шестнадцать лет у меня была одна баба на сеновале…

— Не надо лишних деталей! — перебил его Краб. — И хватит уже завирать тут нам о родстве, автограф получил и двигай отсюда! Много вас тут бродит — родственничков!

Владик нахмурился, повернул голову в сторону Краба и сказал:

— Слушай дядя, а что ты все время встреваешь? Я с сестрой разговариваю, а ты отойди в сторонку!

— Это не дядя, а мой отец Крабецкий Алексей Никитович, — пояснила Татьяна, — бывший морской пехотинец, а теперь мой телохранитель. Так что он вполне резонно интересуется нашим родством. Тебе чего от меня нужно-то, говори по существу?

— Я в Москву приехал, — ответил Вадик, покосившись на Краба, — покорять. А у меня сумку с вещами украли на вокзале. Я отвернулся на минуту, чтобы наушники для плеера купить — гляжу, а чемодана нет. Хорошо еще ваш адрес мне мать вместе с деньгами в трусы зашила.

— Слушай, — устало сказал ему Краб, вставая между ним и дочерью, — Татьяна сегодня очень устала, у неё был сложный день, хватит морочить нам голову, двигай своей дорогой! Иди-иди за ворота!

— А я что не устал тут вас ждать? — возмутился Владик. — Вы чего только о себе думаете? У меня деньги кончились! Куда я пойду без денег?

— Тебе ж мама в трусы деньги зашила, — напомнила Татьяна.

— Так тут же тебе Москва, столица! — ответил Владик. — Пока я вас ждал, замерз, зашел в игровой зал в казино «Тубеан». Там игровые автоматы стоят, я сначала выигрывал, а потом все проиграл и меня выгнали.

Крабу всё стало ясно — бедный родственник деньги из трусов проиграл и теперь надеялся своим родством разжиться наличными. Или просто врал, что он родственник, чтобы выманить деньги. Жулик, каких немало. Краб понял, что пора ему выступить на арене действий. Он шагнул вперед, легонько подтолкнул навязчивого «родственника» к выходу. Но Владик уходить не спешил, он отступал под напором Краба и с надеждой поглядывал на Татьяну. Парень её забавлял. Была в нём какая-то дремучесть, как будто он только что из лесу вышел. Правду говорят — простота хуже воровства. Похож на Фросю Бурлакову из известного фильма, только что парень, а не девушка. Говорит, что Москву приехал покорять, может быть, тоже поет?

— Я тут вас уже шесть часов жду! — выкрикнул Владик, не рискуя сильно сопротивляться бывшему морпеху. — Я замерз и есть хочу! И в туалет! Еще этот охранник на воротах меня не пускал. Будьте же людьми, мы же родственники! Пустите переночевать!

Кричал он громко, не стесняясь, эхо его голоса разлеталось звоном в коробке двора. Краб оттеснил Владика от дочери на достаточное расстояние, дальше выставить этого самозванца за ворота было делом охраны двора, а им с дочерью пора уже было идти домой отдыхать.

— Но моя мама, тетя Зина, — продолжал кричать Владик, — помнишь, Татьяна, тетю Зину?

Татьяна уже повернулась, чтобы идти в подъезд, но на его вопрос о тете Зине обернулась и спросила:

— В плаще резиновом?

— Почему в резиновом?… — растерялся парень, который всё принимал за чистую монету. — У мамки моей плаща резинового нету… ты её с кем-то спутала…

Он снова попытался приблизиться к Татьяне, даже схватить её за рукав шубки и на этот раз терпение Краба лопнуло окончательно. Он поймал руку Владика на болевой прием, зафиксировал и стал конвоировать его к выходу из двора.

— Тетя Зина из-под Рязани, — закричал в отчаянии на весь двор Владик, морщась от боли в руке, — деревня Пятки! Ты с мамой у нас была проездом в четыре года! Я тогда только родился! А твоя мама после развода с твоим папой с Севера к нам заезжала!..

— Погоди, папа! — остановила отца Татьяна. — Что-то такое я припоминаю. А адрес-то мой, откуда ты взял?

— Я ж говорю, мать в трусы зашила! — ответил Владик. — Моя мамка твоей матери позвонила в Киев и она адрес твой нам отписала. Вот я и приехал! У меня ж никого, кроме вас в Москве нет! У меня и фото есть, мать говорила, если что — покажи им!

Татьяна попросила отца отпустить Владика, чтобы тот мог показать фото. Краб отпустил руку Владика, тот недовольно зыркнул на отца Татьяны, сунул руку в карман и вытащил оттуда листок на котором она расписалась, развернул его, достал старую пожелтевшую фотографию с узорчатыми краями и отдал её Крабу.

Краб взял фотокарточку, глянул на неё, подошел к Татьяне и отдал её дочери. Татьяна повернулась к свету фонаря, чтобы было лучше видно и увидела, что на карточке изображены две женщины и два ребенка — девочка лет четырех и мальчик — совсем карапуз.

— Правда это вот мама, а вот это я! — с удивлением произнесла Татьяна. — Откуда у тебя это фото?