Антон Леонтьев - Воздушный замок Нострадамуса

– Вы лжете, мадам! – закричала, поднимаясь со стула, Софья.

Щеки ее пылали, она не могла спокойно взирать на то, как Эстелла без зазрения совести лжет и разыгрывает из себя ничего не ведающую.

– Мадам, вы... вы... Прошу вас, скажите правду!

– Я сказала правду, – заявила Эстелла. – Сеньоры, оградите меня от нападок этой неуравновешенной особы!

И тут Софья схватила со стола бокал и швырнула его в Эстеллу. Директриса взвизгнула, бокал, угодив в стену, разлетелся на осколки. Комиссар Варгас бросился на Софью, скрутил ей руки и заорал:

– Вот ты и призналась, мерзавка! У тебя сдали нервы, ты пыталась напасть на мадам фон Лаутербах, которая разоблачила твои козни!

Комиссар Гарсиа оттащил Варгаса и, обращаясь к Эстелле, заметил:

– Мадам, вынужден вам напомнить, что ваше заявление записывается на пленку. Вы настаиваете на вашей версии событий?

– Ну конечно! – сказала директриса. – Мне жаль вас, Софья. Вы совершили тяжкое уголовное преступление, так найдите в себе мужество сознаться в этом!

– Благодарю вас, мадам, – произнес комиссар Варгас и распахнул перед Эстеллой дверь. – Желаю вам всего наилучшего! Увы, вам придется выступить в суде. – Затем Варгас крикнул: – Эй, конвоиры, отведите арестованную в камеру!

В комнату для допросов вошли двое полицейских. Один из них грубо поднял Софью со стула, другой нацепил наручники.

– Ну-ка, шевелись! – услышала Софья и почувствовала удар в спину.

Они прошли по коридору и остановились перед общей камерой, в которой сидело несколько женщин. Софья услышала улюлюканье и дурашливые крики:

– Посмотрите, кого к нам привели! Ого, симпатичная-то какая пташечка! Это та графиня-герцогиня, которая вчера помогла музей грабануть? Иди-ка сюда, красавица, мы тебя приласкаем...

Один из охранников распахнул решетку и впихнул Софью в вонючую камеру.

– Что ты там молол про невиновность? – спросил комиссар Варгас своего коллегу Гарсиа. – Таким образом пытался склонить девчонку к признанию, что ли? Ну, оно нам и не требуется! Мадам фон Лаутербах станет главной свидетельницей обвинения.

– Ты ей веришь? – спросил Умберто Гарсиа.

Они покинули комнату для допросов и поднялись на второй этаж.

Варгас уставился на коллегу и спросил:

– Что значит, верю ли я ей? Конечно, я ей верю!

– Почему? – задал вопрос Гарсиа.

– Потому что она говорит правду! – заявил Варгас. – Разве история, рассказанная девчонкой, не смехотворна? Если верить ей, так она стала жертвой вселенского заговора!

– Но и оснований доверять мадам фон Лаутербах больше, чем Софье, нет, – пояснил Умберто Гарсиа.

– Ну ты даешь! – взвился Варгас. – Дело яснее ясного: Софью элементарно использовали – мафиози проплатили ей за то, чтобы получить информацию о системе сигнализации в музее, изъяли драгоценности и наверняка уже покинули страну. Девчонка тоже хотела драпануть, но не успела.

– Не успела, потому что кто-то позвонил в полицию и сообщил, что если мы отправимся в аэропорт, то сможем поймать подозреваемого, желающего убежать за границу, – задумчиво проговорил Гарсиа. – Как-то не сходится...

– Что не сходится? – огрызнулся Варгас. – Девица потеряла голову и решила, как и те, на кого она работала, смыться. К тому же они пытались убить ее прошедшей ночью! Софья поняла, что если задержится в Эльпараисо, попытка может снова повториться.

– Не сходится, – упрямо повторил Гарсиа. – Наверняка решение о том, что Софью придется ликвидировать, если мы предположим, что она имеет отношение к ограблению, было принято в самом начале. Но тогда почему на ее имя был открыт счет, а ей вручены деньги и даже колье стоимостью в полтора миллиона? Знай бандиты, что она умрет, они бы никогда не выбросили на ветер столько денег!

– Хотели усыпить ее бдительность, – предположил Варгас. – Да и какая разница? Всем понятно, что Софья виновна. Она упирается, корчит из себя наследницу миллионов, но ничего, в камере ее обломают...

– Почему схема сигнализации, которую Софья якобы передала бандитам, осталась в банковской ячейке? Ведь преступники должны были забрать ее с собой!

– Какая теперь разница! – повторил Варгас.

– Какой ей смысл вообще идти на это преступление? – продолжал размышлять вслух Умберто Гарсиа.

– Понятно, что ради денег! – выпалил Варгас.

– В том-то и загвоздка: я проверил, у Софьи Ноготкофф-Оболенской предостаточно и своих. Ее бабка чрезвычайно богата, и хотя Софья не живет вместе с ней, а снимает отдельную квартирку, старая княгиня финансово поддерживает внучку. Софье не имело смысла рисковать репутацией и головой ради ста пятидесяти тысяч – не бог весть какой для нее суммы.

– А ожерелье? – настаивал Варгас. – Оно стоит полтора миллиона! Ради таких денег и богатые наследницы поступятся принципами!

– Вот-вот, ожерелье... Чего я не понимаю, так это почему ее мнимые сообщники вообще решили поделиться с ней добычей. Они же хотели убить ее, ведь так? И в то же время отдают Софье редкостное колье баснословной стоимости. Ты же знаешь подобных типов – они удушатся ради пяти реалов, не говоря уж о полутора миллионах долларов. Да и Софья, если мы примем за аксиому то, что она решила скрыться из страны, не настолько глупа, чтобы вывозить ожерелье в багаже.

– К чему ты клонишь? – заявил Варгас.

– Чем дольше я вникаю в дело, тем больше вопросов у меня возникает, – ответил Гарсиа. – Мне кажется, что Софью кто-то пытается подставить, свалив на нее вину за ограбление. Сдается мне, что мадам фон Лаутербах знает гораздо больше, чем говорит.

Варгас посмотрел на приятеля пристально:

– Умберто, советую тебе не рыть очень уж глубоко. Ты же знаешь, ни к чему хорошему это не приведет. У тебя имеются жена, сын, который начинает карьеру адвоката, маленькая дочь... Забудь ты о какой-то Софье!

Но Гарсиа упрямо покачал головой:

– Нет, если я взялся за расследование, то выявлю подлинного преступника. Думаю, не помешает поговорить еще раз с мадам фон Лаутербах.

Первая ночь в камере прошла ужасно. Софья не могла сомкнуть глаз, думая об одном – своем аресте. Ее соседками были три проститутки, торговка наркотиками, особа, зарезавшая мужа, и уличная воровка. Первым делом у нее отобрали туфли. Софья направилась к лавке около окна. Одна из проституток толкнула ее и заявила:

– Ну, куда прешься, дура! Здесь мое место, а твое – вот там!

Она указала на заплеванный грязный пол. Софья опустилась в угол около дурно пахнущего унитаза. Ее мутило, хотелось есть, принять ванну и, зарывшись лицом в чистое белье, обо всем забыть. Она закрыла глаза, но в тот же момент почувствовала, как кто-то бесцеремонно хватает ее за руку.

Около нее стояла торговка наркотиками, высоченная рябая мулатка, у которой не хватало передних зубов. Подмигнув Софье, она пробасила: