Светлана Потоцкая - Убийство и Дама пик

В отдельной палате широко известного института Склифосовского лежала женщина, в которой я почти сразу признала ту самую цыганку, которая так испугала меня у метро некоторое время тому назад. Хотя теперь увидела, что в полном смысле слова это не была цыганка. На белой подушке покоилась забинтованная голова с удивительно правильными чертами лица. По-видимому смуглая от природы, женщина сейчас была не белой, а какой-то желтой, но огромные черные глаза поражали своей красотой. Когда она взглянула на меня, я почувствовала нечто вроде легкого озноба. Не знаю, как там с гаданием, но некоторыми гипнотическими способностями дама явно обладала.

— Здравствуйте, — вежливо сказал Павел, присаживаясь на табурет возле кровати. — Так вы утверждаете, что вас пытались убить…

— Кто вы? — Голос женщины звучал удивительно полно, низкий, завораживающий голос, от которого я бы лично не отказалась.

— Скажем так: я муж той дамы, которую пытались ограбить. И бывший муж той дамы, у которой убили мать и погибла невестка. К следственным органам имею кое-какое отношение. И вот пытаюсь разобраться…

— Его арестовали? — очень спокойно спросила женщина.

— Кого именно? — уточнил Павел.

— Того, кто пытался меня убить. Александра Николаевича Таранского.

— Арестовали, — кивнул Павел. — Но только не за это. То есть вчера мы еще не знали, что он это сделал. Вчера мы еще многого не знали.

— Его будут судить?

— Нет. Не будут.

— Не понимаю, — прошептала женщина, у которой даже губы побелели от волнения.

— Он покончил с собой несколько часов назад. Повесился в камере.

— Неправда!

— К сожалению, правда.

— Вы не поняли. Он не мог повеситься. Он слишком любит… слишком любил жизнь. И себя. Его убили.

— Вы знаете кто? — быстро спросил Андрей. Женщина покачала головой:

— Это не важно. Знаю или не знаю — все равно не скажу. Зато могу сказать, кто убил ту женщину на даче. И где украденные вещи.

— А почему погибла Марианна, тоже знаете?

— И этого не скажу. Но она была обречена. Александру на роду было написано погубить трех женщин и… Ну, споткнуться, что ли, на четвертой. Первой была дама треф — его теща. Он не убивал, он нанял какого-то алкоголика, чтобы тот напугал старуху. Просто хотел напакостить, отомстить за то, что она его терпеть не могла и вечно мешала «красиво жить». А алкоголик перестарался…

— Откуда вы это знаете? — настороженно спросил Павел. — Вы при этом были?

— Нет, просто Александр мне очень доверял. Он был тогда сильно напуган тем, что произошло. А потом — успокоился. И сделал вторую глупость: связался с дамой червей. Украл у нее какую-то бесценную рукопись. Хотел у меня спрятать, я отказалась…

— А дама, между прочим, только чудом осталась жива, — со скрытой злостью сказал Павел.

— Ну и слава Богу, что обошлось. Хотя это чудо, я не понимаю, как оно произошло. Рукопись, как я поняла, спрятана в багажнике его машины.

— Мы ее уже нашли. А дама бубен — этo значит, Марианна?

— Нет. Марианна — это совсем другая история, но она погибла, и это спасло третью. Погибнуть должна была она… Не знаю, каким образом, но если бы он ее заполучил, жить бы ей оставалось не долго.

— Да кому же?

— А вот ей, — просто сказала гадалка, указывая подбородком в мою сторону. — Очень он ею заинтересовался, да видно, кто-то ей крепко ворожит. Или он слишком много времени потратил на даму с рукописью. А ситуация изменилась, только число пострадавших осталось прежним.

У меня, наверное, отвисла челюсть, а глаза полезли на лоб. Со стороны я себя, конечно, не видела, но ощущала эту мимику достаточно четко. Впрочем, у Павла и Андрея лица были только чуть более осмысленные, чем у меня. Интересно, она просто сумасшедшая или это — последствия травмы?

— Допустим, — сказал Павел, который первым обрел хладнокровие. — А четвертая дама, дама пик, — это вы?

Гадалка кивнула:

— Я его предупреждала. Но он никого никогда не слушал, только себя. А вышло так, как я предсказывала. Вот только смерти его я не предвидела. Значит, что-то он и от меня утаил… А раз так… Я вам ничего не говорила. И от своих предыдущих показаний откажусь. Оговорила я человека. А на самом деле — не видела, кто меня ударил. Приехала погулять в парк, зазевалась, ну и…

— Какая теперь разница? — не выдержала я. — Он, не он… Его же на свете больше нет!

Гадалка снова пристально посмотрела на меня и неожиданно слабо улыбнулась:

— Правильно. Его нет. А я, я еще хочу быть. Слышали, наверное, что молчание — золото? Вот я и помолчу. За мною же ничего нет. Я — жертва нападения, и только. А цыганка… Да мало ли в Москве цыганок? Я-то психоэнергетик, предсказательница. И вообще не той национальности.

Несколько дней спустя, когда все печальные ритуалы уже были соблюдены, а Елену мы, скинувшись, кто сколько может, отправили отдыхать в Анталию, невзирая на ее протесты (правда, слабые), Андрей пришел домой неожиданно рано и в хорошем настроении. Я его не ждала, поэтому затеяла обновление золотистого цвета своих волос. Так что выглядела соответственно: голова в полиэтиленовом пакете и затрапезный халат.

— Не дергайся, — любезно сказал мой ненаглядный. — Ужином я, так и быть, займусь сам, пока ты хорошеешь. У меня для тебя две новости.

— Начни с плохой, — мгновенно отреагировала я.

— А если они обе хорошие? Ладно, это детали. Значит, первая новость такая: твоего замечательного жениха определили на лечение. Куда — догадываешься?

— Все там будем, — философски заметила я. — Если тебя не затруднит, достань из аптечки коробочку с моим бальзамом для волос. Хорошеть — так хорошеть. По полной программе.

— Для тебя — все, что угодно, — отозвался Андрей и пошел на кухню. Вернулся он почти мгновенно, причем выражение его лица я так и не сумела расшифровать. Невероятно, но настроение у него, похоже, стало еще лучше.

— Ты все еще не нашла те свои сто долларов? — поинтересовался он.

— Нет, — не без раздражения ответила я. — К чему такое любопытство? Скоро получу гонорар за книгу…

Андрей протянул мне коробочку с бальзамом и замер в ожидании. Ну естественно. Именно туда я и засунула эту злополучную купюру. Что меня побудило спрятать ее там — понятия не имею. Наверное, решила, что уж в аптечку-то жулики точно не полезут.

— Смешно, да? — укоризненно сказала я. — У меня от перенапряжения память отказывает, а ты веселишься. Уйди с глаз моих. Я буду голову мыть. Может, и мозги заодно прочистятся.

Когда я вышла из ванной, коронное блюдо Андрея — яичница с помидорами уже стояло на столе. А сам он стоял возле окна, бесцельно вглядываясь в голубую даль.

— Давай вторую хорошую новость, — потребовала я, утолив первый голод. — Или ты давным-давно нашел эти сто долларов и только теперь решил мне об этом сообщить.