Ксавье Монтепен - Кровавое дело

Когда он закончил, нельзя было представить себе ничего жалобнее.

— Ничего!!! Ничего нет, господа!! — воскликнул он. — Ровно ничего!!! Ни бумажника, ни документов, ни ключей!

— Мне кажется, что вы забыли осмотреть жилетные карманы, — заметил судебный следователь.

— Да, это важно.

И агент снова деятельно принялся за обыск.

— А, немного денег! — проговорил он, вынимая из кармана убитого несколько луидоров и немного мелочи. — Восемьдесят семь франков и десять сантимов — больше ничего.

Начальник взял деньги из рук Казнева и спросил:

— А железнодорожный билет? Мы узнали бы, откуда ехал убитый пассажир.

— Я больше ничего не нахожу, сударь… И если вы позволите мне выразить мое скромное мнение, то я вам скажу, что это меня нисколько не удивляет. Ведь мотивом преступления был грабеж, ну, вор и захватил все, что только мог. Я пари готов держать, что он следил давно за своей жертвой.

— Здесь обер-кондуктор, который ехал с поездом? — спросил товарищ прокурора.

— Вот он, — ответил инспектор, делая Малуару знак подойти.

— Вы знаете, где сел этот пассажир?

— Нет, сударь.

— А как же вы говорили господину комиссару, что в Лароше в этом отделении было двое мужчин?

— В Лароше — да, точно так, сударь. Один из них — я не могу сказать, который, — стоял около дверцы в тот момент, когда я отворил ее, чтобы впустить молоденькую барышню.

— Это та самая молоденькая девушка, которую потом нашли на линии близ Сен-Жюльен-дю-Со?

— Да, сударь.

— Черт возьми, это ясно! — выпалил Светляк.

— Что это вам кажется так ясно? — осведомился товарищ прокурора.

— Позволит ли мне господин товарищ прокурора высказать мою мысль?

— Разумеется, говорите.

— Так вот. По-моему мнению — и я голову готов дать на отсечение, что не ошибаюсь, — этот пассажир был уже убит, когда поезд остановился в Лароше.

Убийца намеревался сойти на этой станции, — продолжал Светляк, — чтобы бежать и таким образом окончательно скрыть свой след. Но в тот момент, когда он собирался выходить, дверца отворилась и обер-кондуктор впустил молоденькую девушку, так что убийца вынужден был остаться, чтобы преступление не было замечено немедленно. Поезд снова двинулся, а остановок уже не предвиделось до самого Парижа. Вероятно, в это время девушка почему-либо догадалась, что против нее сидит труп. Перепугавшись до смерти, она стала кричать, звать на помощь. Вот тогда-то убийца, чтобы спастись и в то же время отделаться от девушки,.взял да просто-напросто выбросил ее. Я уверен, что все это случилось именно так, как будто сам там был.

— Действительно, все это кажется совершенно логичным и весьма правдоподобным, — сказал следователь.

— Но в таком случае девушка видела убийцу и может сообщить нам его приметы, — заметил начальник сыскной полиции.

— Без сомнения, если только ее состояние позволит ей говорить, и вообще, если она останется в живых после своего ужасного падения, — сказал товарищ прокурора. — Говорят, она ранена очень опасно.

— Последняя депеша была успокоительного свойства, — проговорил инспектор.

— Мы сейчас телеграфируем в Сен-Жюльен-дю-Со, чтобы добиться хоть каких-нибудь подробностей и объяснений, — продолжал барон де Родиль. — Скажите, мать этой девушки была здесь сегодня утром?

— Да, она ожидала дочь, — ответил супрефект. — Я даже хотел, с вашего позволения, сообщить вам одно наблюдение. Почем знать, может быть, оно и имеет какое-нибудь значение?

— Какое же это наблюдение, сударь?

— Дама присутствовала при открытии вагона, в котором было совершено преступление.

— Ну и что же?

— Увидев лицо мертвеца, она испустила крик ужаса…

— Этот ужас кажется мне вполне естественным. Уж не заключаете ли вы из этого, что она знала покойного пассажира?

— Я действительно сделал это заключение.

— Спрашивали вы об этом мать девушки?

— Да, сударь.

— Что же она вам на это ответила?

— Что только вид трупа, покрытого кровью, был единственной причиной ее ужаса.

— Ничто не может быть более правдоподобно и как раз совпадает с тем, что я вам только что сказал.

— Так-то так. Но она ответила таким странным и смущенным голосом, что это только подтвердило мои подозрения, вместо того чтобы рассеять их.

— Она еще придет сюда?

— Да. Она придет к поезду, который отходит в двенадцать часов, чтобы ехать к дочери в Сен-Жюльен-дю-Со. Но я просил ее прийти несколько раньше, полагая, что вы захотите допросить ее.

— Вы отлично сделали. Я действительно хочу ее видеть. Что, это уже пожилая женщина?

— Нет, сударь, она еще молода и замечательно хороша собой.

— Вам известно ее имя и адрес?

— Как же! Она живет в Батиньоле, на улице Дам. У нее лавка лекарственных трав, а зовут ее madame Анжель.

Услышав это имя, барон де Родиль не мог удержаться от резкого движения и совершенно изменившимся голосом повторил:

— Madame Анжель?

— Да, сударь.

— И никакой фамилии?

— Увы, нет.

— Я поговорю с этой дамой, — снова сказал товарищ прокурора, лицо которого продолжало оставаться необыкновенно мрачным.

Помолчав с минуту, он обратился к начальнику сыскной полиции:

— У вас нет ни малейшего указания, которое помогло бы вам напасть на след убийцы?

— Ни малейшего.

— А для признания личности убитого?

— Также нет.

— В таком случае надо отправить тело в морг, выставить его, а в толпу пустите двух агентов, переодетых в штатское.

— Хорошо, сударь.

Спичка, ограничивавшийся до этого времени внимательным молчанием, заговорил:

— Я буду иметь честь попросить господина товарища прокурора разрешить мне вымолвить одно словечко.

— Говорите, я вас слушаю.

— Мне кажется, что до сих пор никто не поинтересовался узнать, был у убитого путешественника с собой какой-нибудь багаж или нет.

— Действительно, — ответили почти все в один голое, переглянувшись.

— Если окажется какой-нибудь багаж, — продолжал Спичка, — то, по всей вероятности, найдется и средство установить его личность.

— Мы сейчас же все узнаем, — проговорил начальник станции. — Малуар, пойдите в багажный зал.

Обер-кондуктор поспешно вышел, а инспектор тем временем велел приготовить носилки.

Светляк также выскочил из вагона и обратился к своему начальнику с просьбой дать ему осмотреть нож. И принялся разглядывать его с глубочайшим вниманием.

Спичка тщательно обнюхивал и обшаривал внутренность вагона, поднимал половики и подушки на скамьях, лазил под скамьи, но поискам его, по-видимому, было не суждено увенчаться ни малейшим успехом.

Барон де Родиль совершенно изменился с той минуты, когда узнал, что раненая девушка — дочь женщины, которую зовут madame Анжель. Глубокая складка пролегла у него между бровей, а лицо имело нервное, беспокойное выражение.