Елена Яковлева - Блефовать, так с музыкой

- На частную сыскную деятельность, - гордо отозвался самозванец.

- Что-что? - у меня глаза на лоб полезли.

Про частных сыщиков я только в детективах читала, и один из них - Ниро Вульф - был мне даже симпатичен. Невозмутимый такой толстяк, страстный любитель орхидей. Еще у него был помощник - Арчи Гудвин, очень остроумный молодой человек. Против этой парочки я ничего не имела, в отличие от Самуила Аркадьевича, который не вызывал у меня никаких эмоций, кроме раздражения.

- Ну так, - подвела я итог своим размышлениям, - насколько я понимаю в этих делах, я не обязана отвечать на ваши вопросы.

- Да разве я вас заставляю! - увертливый Самуил Аркадьевич навел на меня преданный взгляд. - Просто я думаю, вы не меньше меня заинтересованы в том, чтобы Парамонов нашелся.

- Заинтересована? - хмыкнула я. - Может, подскажете почему?

- Да хотя бы потому, что, пока он не найдется, покоя вам не будет, беззаботно сообщил он.

- Это что, шантаж? - разъярилась я. Самуил Аркадьевич опечалился:

- Да что вы, какой шантаж... Просто Парамонов не такой человек, чтобы его исчезновение зафиксировали в милицейской сводке, а потом благополучно забыли.

- Ну да, - подхватила я со злостью, - Парамонов ведь не какой-нибудь среднестатистический россиянин, он америкен мен, за его спиной звездно-полосатый флаг, эти, как их, "томагавки" и ядерный зонтик...

- Все-таки я простудился, - пожаловался Самуил Аркадьевич, извлек из брючного кармана носовой платок и шумно высморкался, затем аккуратно расправил его и вернул на место. У меня сложилось впечатление, что он специально тянет время. - "Томагавки", ядерный зонтик... - изрек он наконец задумчиво. - Конечно, Америка за своих горой, но дело не только в этом. Ваш, ну простите, наш Парамонов слишком лакомый кусок для многих. Поэтому-то я уверен, что он жив-здоров. Его мозги слишком дорого стоят. А кроме того, я имею серьезные основания полагать, что он все еще в России. Похитители ждут удобного момента, чтобы вывезти его, и мы обязаны воспользоваться этим моментом.

- Вот и воспользуйтесь, - разрешила я широким жестом, - а мне нет никакого дела до того, что произошло с Парамоновым: похитили его, не похитили... То есть зла я ему, конечно, не желаю, но и палец о палец ради него не ударю. И потом, даже если бы я захотела помочь вам в его поисках, здесь я пас. Я ничего не знала о Парамонове больше десяти лет, о том, что он теперь, оказывается, американец, я услышала полчаса назад, а насчет его замечательных мозгов только от вас. Судите сами, сколько от меня пользы. Да первый встречный-поперечный поможет вам больше, чем я.

И пока я выдавала на-гора эту тираду, мозги мои, разумеется, не такие дорогостоящие, как у Парамонова, были заняты осмыслением новых, совершенно неожиданных для меня реалий. Это и в самом деле непросто: ничего не знать о человеке десять лет, а потом наслушаться о нем такого! До сих пор связанные с Парамоновым воспоминания не отличались особенной красочностью и в них присутствовали согбенная его спина в небезызвестной безрукавке, застывшая над пишущей машинкой, подворотня возле физического факультета, в которой мы выясняли отношения, да еще длинный и темный коридор университетского общежития. А тут вдруг сразу столько новостей: Парамонов - состоятельный американец, Парамонов - видный ученый, он же обладатель светлой головы, а также предмет всеобщего вожделения. Одни его похищают, другие готовы землю носом рыть, чтобы разыскать. Не знаю, как вы, а я еще долго буду все это переваривать, иначе изжоги мне не миновать.

Мне бы остаться один на один с этим новым знанием о Парамонове и пошевелить на досуге извилинами, но прилепившийся как банный лист, Самуил Аркадьевич не выказывал ни малейшего желания освободить меня от своего общества. Больше того, он продолжал доказывать, будто я ему чем-то обязана, не впрямую, конечно, а в мягкой, завуалированной форме.

- Только не подумайте, уважаемая Галина Антоновна, будто я вас к чему-то принуждаю, - завздыхал этот фарисей, - я просто призываю вас к сотрудничеству, и только. Я ведь не располагаю полномочиями официального следствия, все, что я могу, - так это убеждать вас и взывать к вашим чувствам. Все-таки Парамонов не чужой вам человек, иначе он не пришел бы к вам буквально на второй день после приезда из Штатов...

Я открыла рот: так этот пройдоха даже в историю несостоявшегося визита моего экс-любовника посвящен. Однако! Я вдруг поняла, чего он от меня добивается, - чтобы я устроила вечер добрых воспоминаний о Парамонове, с соплями, слезами и всем, что полагается в подобных случаях. Черта с два я доставлю ему такое удовольствие. И ему, и майору Сомову.

- Знаете что, - я выбрала самый что ни на есть смиренный тон, - зря вы стараетесь. Какие бы отношения ни связывали меня с Парамоновым, я не собираюсь обсуждать их с вами. Ищите его, если хотите, но на меня не рассчитывайте. Здесь вам нечего вынюхивать!

Если мой отказ в плодотворном сотрудничестве и опечалил вездесущего Самуила Аркадьевича, вида он не показал, больше того, сохранил умильное выражение лица:

- Галина Антоновна, по-моему, вы не совсем правильно меня поняли, я ничего не вынюхиваю, я...

Жирная точка в этом порядком затянувшемся бессмысленном разговоре просто сама собой напрашивалась, и я ее наконец поставила:

- Сожалею, но у меня нет времени на приятные беседы. Видите - у меня уборка, которую я никак не могу закончить по вашей милости, а еще есть планы на вечер, которые я не собираюсь менять. Буду откровенна, исчезновение Парамонова, или его похищение, как вам больше нравится, меня совершенно не волнует, и я преспокойно отправлюсь в гости к подруге. Мы поболтаем, выпьем немного вина, посмотрим телевизор, посплетничаем, ну знаете эти женские посиделки...

Судя по тому, с какой покорностью Самуил отклеился от кресла, ему крайне невыгодно было портить со мной отношения.

- Понимаю, понимаю, не смею вас задерживать... Но вы не торопитесь мне отказывать, лучше подумайте на досуге, а я оставлю вам карточку со своим телефоном, и когда вы примете решение...

Надо же, сколько волнения - можно подумать, он предлагал мне руку и сердце.

- Конечно-конечно... - Я бросила карточку на журнальный столик, не потрудившись на нее взглянуть.

В прихожей Самуил Аркадьевич так долго прихорашивался, повязывая кашне и разглаживая морщинки на модном плаще, что у меня возникло острое и труднопреодолимое желание дать ему пинка под зад, дабы ускорить этот процесс. И когда он наконец выкатился, я была просто счастлива.

Захлопнув за ним дверь, я бросилась к телефону и набрала номер Алки.

- Шлушаю, - прошамкала она после второго гудка, видно, что-то жевала.

- Ал, это Галка. Что ты делаешь? - тоскливо спросила я.