Елена Яковлева - Невезуха на все сто

- Ты что, меня не слушаешь?

- Да слушаю я, слушаю, только не больше твоего понимаю. А может, Инга уставилась в свой бокал, как будто увидела на дне что-то особенное, муху, например, - пусть все идет, как идет, а? Может, ничего страшного не случится?

Интересно, все записные красавицы такие инфантильные или через одну?

- Нет, так не пойдет! - Я даже по столу стукнула, не кулаком, конечно, а ладонью.

- Ну а что ты предлагаешь? - На хорошенькой Ингиной мордашке отразилось искреннее недоумение. И чего, мол, пристала.

- Есть только один путь - самим найти убийцу.

- Что-о? - Инга залпом допила вино и поставила бокал на стол. - Как это?

- Пока не знаю, - процедила я сквозь зубы, - надо подумать. Но другого выхода у нас нет.

Мы помолчали. Потом в моем затуманенном сознании возникло небольшое просветление:

- Нужно начать с самого Юриса. Кто он, чем занимался, кому насолил... Ну, что молчишь?

- Это ты у меня спрашиваешь? - как будто удивилась Инга.

- А у кого же еще? - Я удивилась еще больше.

- Но я же уже говорила, что ничего про него не знаю. Знаю имя - Юрис, - и все. Игра у нас такая была...

- Ну да, ты - Джульетта, он - Ромео, тьфу ты, ты - Ева, он - Адам... Но еще хоть что-нибудь вспомни. Ну сосредоточься!

Инга живо напустила на себя глубокую задумчивость, даже лоб ладонью потерла для убедительности.

- Нет, больше ничего. Юрис - и все.

- Ну он хотя бы москвич или "мы люди не местные, у вас проездом"? - Я начинала постепенно закипать, хотя и дала себе слово сохранять хладнокровие. Только попробуй тут сохрани его...

- Понятия не имею. Мы об этом не говорили, - таков был Ингин ответ.

Хотела бы я знать, о чем они говорили! Ах да, они же все больше пыхтели. Обходились, так сказать, языком мимики и жестов. Ну разве что: "Тебе хорошо, дорогой?" - "Угу, любимая". И по новой.

- Но где ты его подцепила, хотя бы помнишь? - Я уже практически ни на что не надеялась.

- Кажется... - Наша мисс Невозмутимость сдула со лба прядку волос, кажется, в "Пеликане". Точно, там.

- Что еще за "Пеликан"? - насторожилась я.

- Да так, заведение средней руки. Ночной клуб, все как у всех... Я там была раза три, наверное. Точно, там мы с ним и познакомились.

Ну вот, еще один штрих к неприглядному портрету моей драгоценной подружки. Она еще и по злачным местам таскается. Вот до чего докатилась.

- Да что ты на меня уставилась? - Мой укоризненный взгляд Инге не понравился. - Тоже мне, прокурор! По-твоему, я живу не правильно? А мне, может, твоя жизнь не нравится. У тебя из развлечений один телевизор, но я же не делаю из этого далеко идущих выводов! У нас демократическая страна, каждый живет, как ему нравится.

- Вот ты и ложилась, - ехидно заметила я, - сама вляпалась в историю и меня втянула. Это ж надо до такого докатиться - спать неизвестно с кем! Вот теперь отправляйся в этот клуб и наводи там справки про своего усопшего любовничка!

- Никуда я не пойду!

- Что-о? - Я чуть не задохнулась от возмущения.

- Я туда не пойду, - повторила Инга тихо, но твердо, а через полминуты добавила уже не столь категорично:

- Просто мне нельзя туда идти. Может получиться скандал... Я ведь там... Ну, не только с Юрисом познакомилась...

Я почуяла неладное и потребовала, чтобы Инга рассказала о ночном заведении поподробнее.

- Клуб как клуб, - засопела Инга, - ресторан, бар, стриптиз...

- Стриптиз? - Я насторожилась. - А на кой черт тебе стриптиз? Ну, мужикам еще ладно, а тебе...

- Это мужской стриптиз, - глухо отозвалась Инга, не поднимая головы.

- А...а... - Сама не знаю, что я собиралась сказать, но вместо этого только воздуху нахваталась, отчего у меня запершило в горле, зачесалось в носу, а также перехватило дыхание. Инга подумала, что я подавилась, и принялась дубасить меня по спине, тем самым усугубляя мои моральные и физические страдания. Я хотела рявкнуть на нее, но вместо этого чихнула. Чих у меня получился громкий, как залп, Инга вздрогнула от неожиданности, а салфетки со стола разлетелись в разные стороны, как ласточки.

- Ты чего?.. - прошептала бледная, как бумага, Инга.

- Мужской стриптиз - это... Это когда мужики раздеваются? - Мне удалось наконец избавиться от закупорившей мое горло воздушной пробки.

- Ну да... - Инга сделала вид, что внимательно разглядывает скатерть на столике. А что там было рассматривать: банальная красная клетка да пара-тройка жирных пятен, до моего исторического чиха скромно таившихся под салфетками. Для маскировки, надо полагать.

Я издала нечеловеческий стон и погрузилась в глубокую меланхолию. Мужской стриптиз упорно не укладывался в моей голове, каким боком ни поверни, самым вопиющим образом выпирал и давил на психику.

- Боже, - прошептала я, - так мне и надо, дуре такой, буду в следующий раз только о себе думать.

За нашим столиком надолго воцарилась томительная пауза. Я тоскливо смотрела на порхающего по залу официанта в красном колпаке, чем-то напоминающем клоунский, и думала, что этот головной убор наверняка был бы мне к лицу. Может, попросить примерить?

***

Чем дольше остаешься бутоном, тем позже отцветаешь.

Часть II

ПО ДОРОГЕ, МОЩЕННОЙ КОРОВЬИМИ ЛЕПЕШКАМИ

Глава 10

Инга снова стала вертеть головой, а завидев официанта, зазывно щелкнула пальцами.

- Больше не пей! - Я грозно свела брови на переносице.

- Да я и, не собираюсь! - взвизгнула Инга. - Я расплатиться хочу!

Еще и огрызается, посмотрите на нее! Так бы взяла и треснула ее чем-нибудь увесистым, стулом, например, да нельзя. Нет, стульев мне не жаль, они казенные или, как их там, частнопредпринимательские, один хрен, только вот лишнее внимание к себе привлекать не резон.

Такие-то настроения обуревали меня, когда мы вышли из пиццерии. Инга, знамо дело, резво понеслась к своему разлюбимому "мерину" - она и за столом все шею выворачивала, в окно пялилась, как он там, не угнали ли? Я поплелась за ней, понурая, как побитая собака. Впрочем, это снаружи я была такая, в воду опущенная, а внутри у меня все кипело и клокотало на манер Везувия, ну просто руки чесались навешать Инге оплеух. Сколько ж можно сдерживаться! Смеяться будете, но обстановку разрядил грязный бродяжка, какие по Москве слоняются сотнями.

Так вот, откуда он взялся, не соображу, из какой-то подворотни вынырнул, наверное, и сразу к Инге:

- Дай сто рублей!

- Че-ево? - пропела оторопевшая Инга.

- Дай сто рублей, - нагло повторил бомж, и в глубине его глазок-щелок вспыхнули огоньки классовой непримиримости.

- А почему не миллион? - поинтересовалась я из чистой любознательности.

- Сто рублей, - твердо стоял на своем бомж. С юмором у него, видно, как-то не очень было.

- Щас, - пообещала Инга и села за руль своего "Мерседеса".

Я устроилась рядом с ней, на переднем сиденье. Бродяжка постоял пару минут рядом с Ингиной тачкой, догадался, что ему ничего не обломится, и почапал к открытому уличному кафе напротив. Подвалил к крайнему столику, за которым два жлоба с подбритыми затылками неторопливо уплетали хот-доги. Что он им сказал, я, конечно, не слышала, но, судя по артикуляции, обратился с той же просьбой, что и к Инге. Жлобы дожевали хот-доги, отерли жирные губы салфетками, поднялись из-за стола и лениво врезали попрошайке по зубам. Хоть они и не особенно старались, отлетел он метра на три, не меньше, распластался на тротуаре - и ни гугу. Мы с Ингой невольно переглянулись: неужто убили? А бродяжка еще немного полежал, а потом прытко так вскочил и дальше пошел как ни в чем не бывало. Не иначе еще к кому-нибудь приставать. А что, глядишь, и найдется добрая душа с лишним стольником.