Елена Яковлева - Невезуха на все сто

- Увлекательная история, хоть роман пиши, - заметил Борода скептически. - Самая малость осталась: найти твою подружку и расспросить. Да еще чтобы ее рассказ не отличался от твоего.

- А это обязательно? - Я напустила на лицо озабоченности.

- А как же ты думала, киска? - Борода сложил толстые губы трубочкой и ч мокнул воздух. До чего же он все-таки противный, господи ты боже мой!

- Н-ну... Тут такое дело... - Я намеренно тянула время, чтобы все естественнее получилось. - Я же вам сказала, кажется, что она замужем... Если муж узнает, он ее убьет.

- А неча мужу изменять! Тем более с "голубыми"! - Борода снова задребезжал жиденьким смехом, больше похожим на детские всхлипывания. Ладно, не боись, мы с ней с глазу на глаз покалякаем, муж не узнает. - И прибавил уже серьезно:

- Если правду скажет.

- Ну раз так,.. - Я вздохнула и потупилась. - Ее зовут Инга Сусанян.

- Как-как? Сусанян? - переспросил Борода. - Сусанян, Сусанян, что-то знакомое...

- Да это же тот, ну который "Сусанинское патриотическое"... - заржал из прихожей Лонг. - Русалки у него голые в кокошниках!

"Какие еще русалки?" - подумала я и посмотрела на понурого Отто, а он на меня. В его взгляде легко читалось: "Ну ты и штучка, моя дорогая, втравила меня в историю. А дружки у тебя - одна харя противнее другой". Я послала ему взаимные претензии аналогичным образом: "Ты тоже гусь! Сам, оказывается, американец, а изображал из себя бедного родственника. А еще племянник тети Любы!"

- Это тот Сусанян или другой? - снова загундосил Борода.

- Ага, тот, - выжала я из себя будто бы через силу.

Борода сразу призадумался. Смекал, наверное, что "покалякать" с Ингой при таком-то муже будет непросто. Ха, он еще не знал, до какой степени непросто, ведь Инга-то в Швейцарии!

Пауза затянулась. Все сосредоточенно молчали, а Беляш шумно сопел и бдительно переводил взгляд с меня на Отто, а с Отто - на меня, чтобы, значит, мы чего не замыслили.

- Ну хорошо, - наконец вынес вердикт Борода, - проверим мы твою Ингу. А до тех пор ты тут со своим родственником посидишь под домашним арестом. Борода зыркнул на Отто. - А это, - он потряс бумажником новоявленного американца, - я забираю, чтобы покрыть свои расходы. А что, родня на то и существует, чтобы помогать друг другу.

Ну не сволочь ли, а?

Я возмутилась:

- Почему под домашним арестом? Я же все рассказала!

- А ты такая глупая, не понимаешь? - изумился Борода. - Это чтоб ты свою подружку не предупредила и не подучила ее, как лучше врать, усекла?

- Усекла, - пробормотала я. - А он? Он-то здесь совсем ни при чем! кивнула я на Отто.

- А он... Он составит тебе компанию. Чтобы не скучно было. И Лонг составит.

- А чего опять я да я? Пусть Беляш, - заартачился было долговязый, но заткнулся, перехватив грозный взгляд Бороды.

Борода больше ничего не сказал, а Беляш, который при мне ни разу рта не открыл, сразу приступил к делу. Подошел к Отто и бесцеремонно ухватил его за рукав. Наверное, мой американский кузен вспомнил, как это делается в американских же боевиках типа "Двойного удара", и попробовал оказать сопротивление. Только нашим Беляшам ихние Рэмбо на один зубок, Беляш скрутил его в два счета, а подоспевший Лонг заклеил бедному Отто рот скотчем, приговаривая:

- Этого свяжем и в спальню, пусть отдохнет на кровати, а баба здесь на стуле посидит. Я поспешила встрять:

- Только рот мне не заклеивайте, честное слово, я буду молчать.

- Не будем, не будем, - пообещал Лонг, но не сдержал слова. Вот и верь после этого бандитам.

Глава 31

Сидеть привязанной к стулу - казнь египетская. Подумать только, а ведь я давно грозилась устроить то же самое Петьке, если он будет горбиться над тетрадками. Но заклеиваить рот скотчем я Петьке никогда не обещала. А зачем? Из него и так слова щипцами не вытащишь.

К примеру, я спрашиваю:

- Что у тебя по контрольной?

А в ответ мне - гробовая тишина, только вид у Петьки становится подозрительно задумчивым.

Я повторяю вопрос и получаю аналогичный ответ, и так до бесконечности. Еще раз пять я взываю к Петьке с тем же успехом, после чего зверею. Начинаю орать так, что у самой уши закладывает. Ору, а сама думаю: и чего я так надрываюсь, ведь это же непедагогично, но остановиться уже не в силах. Кончаются мои воспитательные потуги всегда одним и тем же: наоравшись и окончательно сорвав голос, я выпиваю полпузырька валерьянки и даю себе клятву, что впредь буду держать себя в руках. Петька, который пока я ору, тупо смотрит в учебник, преспокойно собирает ранец и спрашивает:

- Ма, можно я мультики посмотрю?

- Смотри, - отзываюсь я тихо и всепрощающе, будто со смертного одра. Я знаю, стоит заглянуть в Петькин ранец, и мгновенно выяснится, что по контрольной у него пара, а домашнюю работу он, как всегда, не сделал, но мне уже не хочется. И орать я уже не могу, поскольку охрипла.

Отдавая себе отчет в Петькиной запущенности и понимая, что одним ором тут не управиться, я даже пыталась штудировать специальную литературу, но первый же из педагогических талмудов начисто отбил у меня охоту к самосовершенствованию. Его маститая авторша уже во вступительном слове горячо убеждала читателей ни при каких обстоятельствах не кричать на детей, попутно замечая, что ей самой это никогда не удавалось. Дескать, у меня не получилось, так, может, у вас получится. Ясное дело, после подобных откровений у меня напрочь отшибло желание воспитывать Петьку по-научному, и я по старинке ору на него не реже трех раз на день...

...Ой, вы только посмотрите, что делает этот долговязый нахал! (Это я про Лонга, оторвавшего меня от светлых воспоминаний о пребывающем в Котове Петьке.) Ест мои сосиски! А перед этим опять были яблоки! Еще и кетчуп из кухни приволок, устроился за Петькиным столом и включил телевизор. Прямо как у себя дома. По-свойски пощелкал пультом, немного посмотрел МТВ, на бразильском сериале задерживаться не стал, а вот конец передачи "Наши соседи" досмотрел с удовольствием.

Еще бы, такое-то пропустить! Там как раз какая-то молодайка делилась своим горем. Горе было весьма небанальным, под названием "Никому не могу отказать". Вот и хотела бы, да никак, а эгоисты-мужчины этим пользуются без зазрения совести. Пришел, к примеру, сантехник, прокладку поменять - в кране, не подумайте чего другого - и с ходу кувырк в койку. Заглянул сосед за солью - и туда же. Забежал школьный приятель сына-восьмиклассника, хороший мальчик, начитанный, а сын как нарочно на тренировке задержался, и опять бес попутал. "Соседи" из телевизора, конечно, наперебой с советами лезут, кто чего предлагает, кто - к врачу обратиться, кто - пустить дело на самотек, а долговязый бандюга заржал как жеребец, уминая мои сосиски:

- Дустом их надо, дустом!

Тут безутешная молодайка с экрана пропала, а ее место занял ведущий передачи, которого я намедни лицезрела в музее Сусанина на опереточной презентации вызывающего изжогу пойла под названием "Сусанинское патриотическое". И вклинился он, конечно, неспроста, а чтобы подвести итоги дискуссии, что свелось к пространной трескотне, сколь цветистой, столь и бессмысленной, а завершилось непременным реверансом в сторону спонсоров. В числе коих, представьте себе, был поименован и Ингин Покемон. Надо же, раскошелился, отстегнул на дорогую передачу! Следом пошел рекламный блок, длинный, минут на десять. Чего туда только не втулили: и шампуни, и стиральные машины, и колготки, и внедорожники и.., небезызвестное "Сусанинское патриотическое"!