Аркадий Адамов - Болотная трава

Рано утром в глубине одного из московских дворов, возле глухой кирпичной стены, где стояли темные металлические баки с мусором, кто-то из женщин обнаружил лежавшего человека. Он был мертв. Лицо его, рубашка, пиджак были залиты кровью. Маленький немолодой человек в светлом костюме и сандалетах беспомощно и неловко, подвернув руку и как-то неестественно разбросав ноги, лежал на грязном асфальте, морщинистое лицо его застыло в болезненной гримасе.

Всякое зрелище смерти ужасно, зрелище насильственной смерти ужасно вдвойне. Женщина в отчаянии всплеснула руками и через секунду с криком выбежала на улицу.

Так началось это очередное дело. Началось ранней, золотой осенью, когда все кругом уже чуть грустно и устало от летних буйств красок, жар и гроз, но пока нет еще слякоти, первых утренних холодов и затяжных дождей.

Кто был убитый, установить сразу не удалось: никаких документов при нем не оказалось и заявления об исчезновении похожего человека в милицию города не поступало. Оставалось предположить, что человек этот либо приезжий, либо одинокий, да к тому же находится в отпуске, потому, видимо, и на работе его не хватились, не подняли тревогу. Словом, ни личность убитого, ни его жизненные обстоятельства и возможную причину убийства, а тем более предполагаемых убийц установить было пока невозможно.

Между тем прошло уже три дня с того печального утра и три дня, как уголовный розыск начал работу по делу, начал, как всегда, особо энергично, ибо преступление было самым серьезным «по его линии», и начал отнюдь не вслепую. Даже в таких, казалось бы, безнадежных условиях существовали, однако, точные правила, методы работы, пути поиска. Для этого, естественно, требуются подлинные профессионалы, в данном случае — мастера сыска.

Такое дело, как и положено, взял к себе МУР, и оно попало в отдел полковника Цветкова, а группу розыска возглавил капитан Лосев, один из лучших сотрудников отдела. Назначение Лосева объяснялось не только тяжестью совершенного преступления, особым доверием, которое питал к нему Цветков, и чрезвычайной занятостью в этот момент других ведущих сотрудников отдела, но и одним странным открытием, сделанным еще при первом осмотре трупа на месте происшествия, а точнее — на месте его обнаружения, ибо само «происшествие», то есть убийство, могло, как подсказывал опыт, произойти и не здесь.

Так вот, о том странном открытии. Как уже было отмечено, никаких документов у убитого не оказалось. В карманах его были обнаружены лишь ничего не значащие, обычные мелочи вроде старенькой расчески с поломанным зубом и мятого носового платка. Из кармана брюк извлекли черный кожаный складывающийся кошелек, там оказалось двадцать семь рублей различными купюрами, а в отдельном кармашке мелочь, шестьдесят пять копеек. Сумма, в общем, не такая уж большая, но все же, видимо, свидетельствовавшая, что убийство было совершено не с целью ограбления. Такой суммой грабители бы в любом случае не погнушались. Однако в том же кошельке в отдельном кармашке были обнаружены два небольших клочка бумаги, две записки, почерк в них был разный и бумага тоже. Один листок был вырван из небольшого блокнота, а другой оказался неровно оторванным уголком газеты. Обе эти записки представляли немалый интерес. На первой значились в основном цифры: «98 840— 8.500 А. И. и 3.» Вторая записка была не менее загадочна, всех повергшая в недоумение. Там было написано: «Лосев Вит. Павл.»

— К тебе собирался, надо думать, — сказал Цветков, взглянув поверх очков на Лосева, в то первое утро во время короткой оперативки в отделе. — Тебе и заниматься. Генерал тоже так полагает.

Из последних слов Цветкова следовало, что происшествие это уже обсуждалось на пятиминутке у начальника МУРа и, конечно, взято генералом на контроль как особо опасное. А это влекло за собой повышенную ответственность, что всегда нервировало, как тут ни притворяйся спокойным.

— Почему же вы думаете, он ко мне собирался? — пожал плечами Лосев. — Никогда я его не встречал.

— А как тогда записку эту понять? — спросил Петр Шухмин.

— Не иначе как признаться в чем-то решил нашему Лосеву, — усмехаясь, сказал Игорь Откаленко. — А имя его от кого-то из наших клиентов подцепил, где-нибудь в колонии, допустим. Мол, есть в МУРе такой душевный человек Лосев, валите, братцы, к нему. Очень жалостливый.

— Ладно тебе, — махнул рукой Виталий, нисколько, видимо, не обидевшийся на насмешку, даже, кажется, не заметивший ее, так внимательно он рассматривал вторую записку. И тут же добавил: — Вот эта меня больше интересует.

— Записка интересная, — тут же согласился Игорь. — Большие цифры он там складывает.

— А возможно, и не он, — добавил Виталий.

— И еще там буквочки, — заметил педантичный и аккуратный Валя Денисов, худенький и большеглазый, похожий на девушку. — Инициалы это. Двоих. И два числа. Должны они ему, что ли?

— Ого! — воскликнул громадный Петя Шухмин, недавний чемпион по самбо московского «Динамо». — Хорош долг, если это все рубли. Тут не долг, я тебе скажу. Тут комбинацией пахнет.

— Преступлением, — строго поправил его Лосев.

— Во-во. А этот одумался и к тебе решил бежать, признаваться, — продолжал Откаленко, подмигивая. — Ну а дружки перехватили и наказали. Чтобы больше не бегал. Очень стройно, Федор Кузьмич, как полагаете? — обратился он к Цветкову.

— Где стройно, там и рвется, — проворчал Петя Шухмин.

— Что-то мне это дело не нравится, — хмуро вздохнул Цветков. — Туго пойдет, чувствую.

Никто из сотрудников не усомнился в этом неутешительном прогнозе. Нюх Кузьмича на такие дела был всем известен. Впрочем, сложность тут улавливалась уже начиная с места происшествия.

К счастью, выезжал туда еще не сменившийся в тот момент с ночного дежурства большой мастер осмотра Игорь Откаленко. И потому этот осмотр, проведенный его группой и, конечно, следователем прокуратуры, дал кое-что любопытное. А некоторые предположения Игоря были вскоре подтверждены медиками.

В целом картина происшествия представлялась пока следующим образом. Человек, видимо, был убит где-то недалеко от места обнаружения трупа, привезен в этот двор на машине и выброшен возле баков для мусора. Такой конец… И ведь не случайным это убийство было, не случайно оно его настигло, человечка этого. Так подсказывали опыт и обнаруженные детали, подробности.

Да, такой вот конец. А произошло это около часу ночи, как установили эксперты. И еще они установили, незадолго до этого человек перекусил, съел два или три жареных пирожка с мясом и бутерброд с черствым сыром и запил все это пивом, никаких других алкогольных напитков в желудке обнаружено не было. Да и пива-то обнаружено было мало, словно человек выпил всего одну бутылку, да еще пополам с кем-то, в каком-то, видимо, буфете, торопливо, о чем свидетельствовала, кстати, и закуска. Итак, ночью, в буфете, на ходу? Это ведь кое о чем говорит, как полагаете? О человеке, о жизни его, привычках, запросах, о друзьях-приятелях, или, как в розыске говорят, связях.