Стиг Трентер - Нынче в порфире…

— Мужчина никогда не забудет ваших глаз.

Серые глаза под вуалью сверкнули.

— До свидания.— Мэри Лесслер улыбнулась и в мгновение ока исчезла.

Слегка ошеломленный, я смотрел на парадную, которая бесшумно закрылась за стройной фигуркой. Откуда ей известно, кто я такой? Нас друг другу не представляли. Хотя, вероятно, узнала от горничной Свена Лесслера. Что ж, отрицать не стану — мне было весьма приятно, что она проявила интерес к моей скромной особе.

Я как раз добрался до этой мысли, когда мимо прошагала невысокая щупленькая дама в черном. Несмотря на густую вуаль, я тотчас узнал Клару Денер, старшую из Лесслеров. Прямая осанка, решительная поступь — ошибиться невозможно. С этой дамой так просто не справишься, подумал я. Никогда не видел, чтобы такая маленькая фигурка дышала такой большой жаждой власти. Судя по всему, она тоже держала путь в квартиру покойного брата. Уже примеряется к вещичкам — что из движимости взять себе? Нехорошая мысль, но вполне логичная.

Только на залитой солнцем площади Сёдермальмсторг, глядя на Шлюзовую развязку, я вспомнил одно важное обстоятельство. Ведь незнакомец говорил Хильде Таппер, что Свен Лесслер назначил ему прийти. Даже если этот человек сказал неправду, он все равно должен был знать, что Свен Лесслер в Стокгольме и около половины девятого будет дома. Откуда же он узнал об этом? Сам-то Свен Лесслер окружил свое возвращение глубочайшей тайной.

Может, он встретил Свена Лесслера где-нибудь в городе? Например, в бане?

Спустя пять минут грохочущий трамвай уже вез меня в северную часть города. Есть смысл разобраться в этом как следует. С вокзала Свен Лесслер поехал прямо в баню и пробыл там до пяти. Вдруг кто-нибудь из банного персонала видел его с человеком, подходящим под описание старухи Таппер.

Да, банщик отлично помнил директора Лесслера — клиент давний, с незапамятных времен ходил сюда баниться по-турецки. Но разговоров директор ни с кем не вел — по крайней мере банщик ничего такого не заметил. Свен Лесслер побывал в парилках, потом ему сделали массаж. Он был, похоже, в прекрасном расположении духа. После массажа искупался в бассейне, отдохнул в своей кабинке, а уж тогда начал одеваться. И около пяти ушел.

Я поблагодарил и распрощался. Единственная новость — что Свен Лесслер был в прекрасном настроении. Однако с незнакомцем он в бане определенно не встречался.

Но куда же он отправился затем? Вероятно, в книжный, ведь из двух магазинов, где он точно побывал,

«Библиотексбукхандельн» находился ближе. А если он ненароком обмолвился о чем-то при продавце? Может, и ниточка появится.

Лавируя среди машин и трамваев, я пересек Стуреплан, свернул на Библиотексгатан, вошел в книжный магазин и вскоре уже беседовал с молодым человеком, который обслуживал Свена Лесслера.

Директор пересмотрел много разных книг по музыке и в конце концов остановился на «Музыке в веках». Заплатил и ушел. Нет-нет, разговор касался только книг. Ни о чем другом речи не было. И о том, куда собирался идти, клиент не упоминал.

Продавщица из галстучной лавочки на Норрмальмсторг тоже меня не порадовала. Рассказала только, что Свен Лесслер пришел в магазин примерно без четверти шесть и долго затруднялся с выбором. Когда продавщица показала ему неброский коричневый галстук, он сказал: «Расцветка, пожалуй, стариковская какая-то». Ушел он всего за несколько минут до закрытия.

Оставив Норрмальмсторг, я пересек по-весеннему зеленый Королевский парк и вошел в «Оперный погребок». Здесь Свен Лесслер был дорогим гостем. Один из официантов рассказал, что миллионер появился тогда сразу после шести и сделал заказ лично ему: пряный лосось и хорошее белое вино, свежая земляника с морожеными сливками и изысканный херес, сыр и, наконец, кофе с рюмочкой «Реми Мартена». Еще директор попросил порошок от головной боли и стакан воды. Дескать, в бане немножко голова разболелась.

— О поездке в Лапландию он ничего не говорил? — спросил я.

— Я отметил его красивый загар, а он сказал, что превосходно отдохнул в горах.

— А что он там делал, не говорил?

Официант покачал головой.

— На лыжах катался, я так понял.

Я кивнул.

— Вы уверены, что за все это время к его столику никто не подходил?

— Я не видел. Но думаю, что нет. Вообще-то я почти все время держал столик директора в поле зрения. Он ведь у нас старинный клиент, и мы старались обслужить его как можно лучше.

Из ресторана Свен Лесслер вышел около восьми, расплачиваясь, заказал такси и обронил, что надо, мол, забрать из гаража машину после ремонта.

Ничего больше официант сообщить не мог, да и у меня вопросы иссякли. Время близилось к двенадцати, поэтому я решил остаться в «Погребке» и пообедать.

Пока я, глядя на сверкающие воды Стрёммена, не спеша наслаждался изысканным обедом, мысли мои опять вернулись к Свену Лесслеру, к его действиям вечером в понедельник 28 мая. Мои попытки доказать, что миллионер встречался с таинственным незнакомцем, потерпели неудачу. Может, они случайно столкнулись на улице и миллионер пригласил его зайти в полдевятого. А может, вообще не встречались. Не исключено, что незнакомец узнал о приезде Свена Лесслера иным путем и явился на квартиру незваным гостем. Хильде Таппер он вполне мог и соврать.

Над всем этим я раздумывал, прихлебывая кофе, и вдруг ход моих мыслей резко изменился. Меня поразило странное совпадение. Случайно ли, что тугоухий и немузыкальный бизнесмен в одни и тот же день — даже в один и тот же час — покупает книгу по истории музыки и записывается на прием к врачу, чтобы тот вновь попытался подправить ему слух?

Нет, не похоже это на случайность. Поступки стыковались друг с другом, как винт и гайка. Правда, он едва ли рассчитывал приобретать музыкальные знания, чтобы подправить слух. Наоборот. Хотел подлечить слух, чтобы заняться музыкой!

Но откуда вдруг такой интерес к музыке? На пустом месте он возникнуть не мог. Вообще сомнительно, чтобы он был непроизвольным и искренним. Если человек пятьдесят с лишком лет прожил в весьма прохладных отношениях с музыкой, он их в одночасье не изменит. Во всяком случае, коренных перемен ждать не приходится. Чем дольше я об этом думал, тем больше крепла во мне уверенность, что историю музыки Свен Лесслер решил изучать не ради собственного удовольствия, а чтобы доставить радость кому-то другому.

Когда я платил по счету, у меня уже созрела теория. Мало того, я даже прикинул возможности косвенно ее проверить. Воображаю, какую мину скорчит Веспер Юнсон, если мои предположения подтвердятся.

Я двинулся обратно, опять через Королевский парк, и замедлил шаги, только когда в поле зрения появился магазин «Библиотексбукхандельн». В понедельник, самое позднее в четверть шестого вечера, Свен Лесслер, по моим расчетам, вышел из книжного. Без четверти шесть он был в галстучной лавочке. Пешком от одного магазина до другого максимум минуты три. Чем же миллионер занимался остальные двадцать пять минут?