Стиг Трентер - Нынче в порфире…

Согласно намеченному плану я зашел в ближайший цветочный магазин. Увы, результат был отрицательный. Чуть дальше по улице — еще один цветочный. И опять неудача. В районе Библиотексгатан и Норрмальмсторг отыскалось сразу четыре цветочных магазина. Но и там одни лишь вопрошающие взгляды и отрицательные жесты.

Я забрел аж на Норрландсгатан и уже хотел махнуть рукой на свою затею, как вдруг углядел скромный цветочный магазинчик, безжалостно втиснутый между огромной кондитерской и еще более огромной почтовой конторой. Я машинально нырнул в цветы и листья и скороговоркой изложил свое дело.

— Нет, надо же! — воскликнула продавщица, очень живая маленькая толстушка в черной атласной юбке и стоптанных туфлях.— Я как раз стою и думаю: отсылать заказ или нет. Нынче утром я видела его фотографию в газете. Вот ведь ужас-то!

— Значит, букет нужно отослать именно сегодня? — спросил я.

— Да, сегодня. Чтобы ровно в три он был у адресата. Господин Лесслер специально доплатил. И вот что хуже всего: мальчик-курьер, как нарочно, захворал, и послать некого.

Я взглянул на часы. Без четверти три.

— Ну, этому горю легко помочь. Где у вас букет? Мне все равно надо туда.

— Какая удача! — Она исчезла в подсобке и вернулась с роскошной охапкой белых роз.— Прелесть, верно? Двадцать две штуки! Адрес вот здесь, на бумажке. Надеюсь, сударь, вы доставите их в целости и сохранности.

— Буду беречь как зеницу ока,— заверил я.

Адресат жил далеко, в Эстермальме. Тесный скрипучий лифт медленно поднял меня на четвертый этаж. Сумрачная площадка, две двери. На одной матовая латунная табличка — «Фон Берштайн», а над нею приколота визитная карточка: «Ева Калленберг». Я позвонил.

Послышались тихие шаги, дверь приоткрылась, выглянуло морщинистое лицо.

— Кого вам?

— Фрекен Калленберг. Я принес ей цветы.

У фрекен Калленберг посетители,— холодно сказала старуха.

— Я только передам, и все, я сам тороплюсь,— объяснил я и, прежде чем она успела мне помешать, вошел в темную переднюю.

— Фрекен Калленберг в этой комнате? — спросил я, показывая на дверь, за которой слышались голоса.

Старуха смотрела на меня и молчала. А я отворил дверь и остановился на пороге скромно обставленной комнаты. В тени под пальмой стояло фортепиано, за столом посредине комнаты сидела молоденькая девушка, черноволосая, кареглазая. Я видел ее профиль, она разговаривала с кем-то, закрытым от меня дверью.

— Нет,— сказала она со слезами в голосе.— Этим летом мы должны были пожениться, директор Лесслер и я .

Она повернулась в мою сторону, широкие угольно-черные брови чуть приподнялись.

— Фрекен Калленберг?

Девушка слегка наклонила голову и встала. Невысокая, стройная, одета в спортивном стиле. Свежий загар делал ее совсем похожей на южанку. Мы встретились на полдороге.

— Прошу вас,— сказал я, протягивая ей запакованный букет.— Это из цветочного магазина.

Она взяла цветы, а сама неотрывно смотрела на меня. Глаза были большие, испуганно-вопрошающие. Я хотел объяснить, что да как, но тут обнаружил, с кем она только что разговаривала.

С Веспером Юнсоном!

Он сидел на стуле в другом конце комнаты и теперь быстро шагнул ко мне. За ним маячила солидная фигура старшего полицейского.

— Можно вас на минутку? — Тон был резкий.

Я послушно вышел за ним в переднюю.

— Что это значит? — сердито воскликнул он.

Еще не оправившись от изумления, я переспросил:

— Как «что значит»?

Он неодобрительно смотрел на меня.

— По-вашему, здесь уместно такое фиглярство?

Я взял себя в руки.

— Не мешало бы вам для начала узнать, что к чему, а потом можете возмущаться.

И я коротко объяснил, как вышло, что я явился сюда с букетом роз.

Его раздражение тотчас улеглось.

— Гм. Подождите пока здесь.

Он вернулся в комнату к девушке, а через несколько минут вышел в сопровождении старшего полицейского.

— Может, заедете ненадолго в полицейское управление?

— All right,— холодно сказал я.

По дороге на Кунгсхольмен маленький полицейский начальник задумчиво поглаживал усы. Не было сказано ни слова.

Когда мы поднялись к нему в кабинет, Веспер Юнсон тщательно закрыл за собой дверь и характерной развалистой походкой прошел к письменному столу.

— Выкладывайте,— сказал он, торопливо закуривая сигарету.— Все, от начала и до конца.

— Что именно? — нехотя сказал я.

— Про свои последние детективные успехи. Нет, я серьезно. Я в самом деле приятно удивлен. Как вы додумались спрашивать по цветочным магазинам?

— Очень просто,— ответил я почему-то вдруг с наигранной скромностью.— Смекнул, что Свен Лесслер явно не случайно записался к врачу и тут же купил книгу по музыке. Как-то это связано. Он хотел подлечить уши, чтобы лучше слышать музыку.

Веспер Юнсон кивнул.

— Отлично,— пробормотал он,— отлично.

— Но Свен Лесслер был совершенно немузыкален,— продолжил я.— Откуда же это внезапное увлечение? Искренний интерес к музыке вот так вдруг не просыпается, ни после пятидесяти, ни раньше. Единственное логическое объяснение — он интересовался музыкой, чтобы понравиться кому-то, кто сам очень любит музыку и кем он, Свен Лесслер, весьма дорожит.

— Женщине,— вставил начальник уголовной полиции.

Я кивнул.

— Женщине, которую он любил. Кое-что подсказали и галстуки: по словам продавца, один был отвергнут как стариковский.

— Галстуки были безусловно весьма молодежной расцветки,— согласился Веспер Юнсон.— И вы заключили, что он встретил эту женщину в Лапландии?

— Конечно,— сказал я.— С одной стороны, люди в горах, как ни странно, вообще склонны влюбляться, а с другой стороны, он ведь так внезапно исчез с горной базы да еще и отказался сообщить, где находится. Естественно предположить, что он был со своей возлюбленной и хотел сохранить инкогнито… Остальное было проще простого. Допустив, что они вместе вернулись поездом в Стокгольм, я спросил себя: а что бы сделал я на месте Свена Лесслера? Наверно, послал бы юной даме цветы. Ну и как я уже сказал, в итоге отыскался цветочный магазин, и все стало на свои места.

— Очень интересно,— заметил Веспер Юнсон.— Очень.

— Что интересно?

— То, что вы путем одних только умозаключений попали в цель столь же метко, как и мы путем детального расследования. Да еще и намного быстрее. Мы начали еще вчера, дозвонились до Сакснесгордена, где Свен Лесслер заказывал номер и совершенно точно проживал. Мало-помалу выяснилось, что он уже через неделю с лишним оттуда уехал. Прямо на лыжах через горы в уединенную крестьянскую усадьбу, это на расстоянии дневного перехода от Сакснесгордена, принимают они там обычно не более десятка постояльцев. Через несколько дней он позвонил в Сакснесгорден и строго-настрого приказал держать его местопребывание в тайне от всех и каждого. Он, мол, решил расслабиться и хочет отдохнуть без помех.