Мария Ланг - Скандинавский детектив. Сборник

Возможно, Хенрик Турен просто отправился на самую что ни на есть невинную прогулку, точно так же, как прошлой ночью предпринял совершенно бессмысленную поездку в Мальме. Невинную? Бессмысленную? С двумя большими чемоданами в багаже?…

Может быть, он хотел замести следы, выбросить что-нибудь? Окровавленную одежду? Ножницы? Но для этого ему вряд ли понадобились бы чемоданы.

А чем он занимался до того, как отправился в Сермланд? Болтался по кабакам? Да, это было вполне естественно, жаль только, что он не мог назвать ни одного официанта или швейцара, который подтвердил бы его алиби.

— Нет, — сказал он. — Мне очень жаль, но у меня слишком незапоминающаяся внешность. И потом, я выбирал такие места, где мне раньше никогда не случалось бывать.

— Специально?

— Разумеется, специально. В «Оперном погребке» и других наших излюбленных местах я рисковал столкнуться нос к носу с Вероникой и ее бородатым модельером. А для этого у меня было не то настроение.

Кристер поручил тем не менее двум своим парням обойти завтра те ресторанчики, которые он неуверенно назвал. Гораздо больше времени займет выяснение его материального положения. Хотя оно, собственно говоря, может быть каким угодно — прочным или пошатнувшимся, миллионы все равно принадлежали Веронике, и если он решил завладеть ими, то искушение убрать ее с дороги вполне могло оказаться слишком сильным.

Искушение убить… но ни в одном из их общих домов, а на совершенно нейтральной территории, в таком месте, которое не станут прямо связывать с ним.

Теперь Кристер вел машину совершенно автоматически, даже не обращая внимания на то, где они находятся, и чуть было снова не попал впросак. У Флоттсунда Хенрик Турен неожиданно свернул с шоссе и помчался влево к чернеющей в темноте реке Фюрисон. Хотя этот идиллический отрезок дороги на Упсалу был прямее и короче, такой быстроходной машине, как «феррари», он не давал никаких преимуществ, поскольку полоса движения здесь была слишком узкой для обгонов. Среди полей возле Ультуны случилось то, что Кристер давно предусмотрел, — огромный грузовик дальнего следования, едущий перед туренской машиной, навязал ей довольно небольшую скорость, и Кристер впервые за всю поездку приблизился к ней почти вплотную. Заднее окошко на откидной верхней части было совсем маленьким, так что сквозь него мало что можно было увидеть. Однако и то, что удалось рассмотреть, озадачило Кристера. Когда они случайно столкнулись на Лидинге на перекрестке Стокгольмсвеген и Стюревеген, он видел «феррари» совсем близко и готов был поклясться, что в тот момент Хенрик Турен был в машине один. Однако в эту минуту он был более чем убежден, что рядом с Хенриком на низком переднем сиденье есть еще кто-то. Прежде чем он успел понять, мужчина это или женщина, красный автомобиль резко рванул вперед, потеснив встречный «сааб», и обогнал блокирующий его грузовик. Повторить этот фокус на широком неповоротливом «мерседесе» было бы равносильно самоубийству, так что Кристер, ворча себе под нос, вынужден был въехать в Упсалу, плетясь позади громадного грузовика.

Однако удача была на его стороне. На улице Дага Хаммаршельда он сумел-таки обогнуть преграду и снова увидел впереди себя «феррари». Затем оба водителя с одинаковым презрением к смерти стремительно съехали с холма Каролинабаккен. Но тут маленький автомобиль свернул за угол и затормозил у гостиницы «Жилле», а Кристера постигла неудача, поскольку дорогу ему перебежало несколько шумных студенческих компаний, которые гуляли по Дроттнингтатан, как по бульвару. Потом ему пришлось довольно долго кружить по кварталам возле собора, чтобы найти свободное место на стоянке. Когда он наконец добрался до «ЖилЛе», «феррари» стоял пустой. В вестибюле гостиницы пожилой портье читал «Экспрессен» с огромной фотографией Вероники Турен на первой странице.

— Херр Турен только что прибыл в вашу гостиницу, — сказал Кристер. — Он сейчас в ресторане?

Портье окинул его с головы до ног цепким изучающим взглядом, потом посмотрел на огромный газетный заголовок: «Убийство ножницами в Доме мод. Муж получает в наследство восемь миллионов».

— Он просил его не беспокоить. Очень просил. Но, насколько я понимаю, полиции это не касается.

Он аккуратно написал номер комнаты на бумажке и протянул ее Кристеру.

— Прошу вас. Четвертый этаж. Советую воспользоваться лифтом.

Коридор с ковром во всю длину, двери по обеим сторонам, приглушенный свет… Здесь было так тихо, что казалось настоящим святотатством постучать в дверь.

— Да-да, войдите! — ответил ему Хенрик Турен. Кристер послушался и вошел.

— Поставьте поднос на стол, — сказал Хенрик, который, стоя спиной к двери, задергивал тяжелые портьеры на окнах.

Он был в одной рубашке, пиджак валялся на расстеленной кровати.

— Закуски прибыли! — объявил он и обернулся.

В комнате стало еще тише, чем в пустом гостиничном коридоре.

Тишину нарушил легкий скрип — это открылась дверь в ванную, из-за нее появилась чья-то светлая голова и платье в крупную клетку.

— Что случилось, Хенрик? — спросила Мария Меландер. — Ты так побледнел. Тебе плохо?

Она подбежала к нему и схватила его за руку.

— Хенрик, посмотри на меня, поцелуй меня… Скажи хоть что-нибудь! Что произошло?

Тут она поняла, на кого он смотрит, и стала еще бледнее, чем он.

— Я думал, это официант, — сказал Хенрик Турен.

Эта банальная фраза прозвучала так испуганно и отчаянно, что Кристеру на какое-то мгновение показалось, что он готов сломаться и признаться во всем. Но Мария, вольно или невольно, пришла ему на помощь. Она тоже пережила сильный шок, когда увидела комиссара, но не испугалась, а скорее рассердилась.

— Ну нет, хватит на сегодня неожиданностей. У меня просто больше нет сил. Сперва Хенрик, теперь комиссар!

Ее глаза, обычно серые, как ноябрьское небо, теперь потемнели, как грозовые тучи, когда она добавила с упреком:

— Если вы проследили меня до самой Упсалы, то могли бы, кстати, оградить меня от потрясений на Шелегатан. Когда Хенрик тихо подкрался ко мне на лестнице, я так испугалась, что меня чуть не хватил удар.

— Я вовсе не хотел тебя напугать, — проговорил он, уже начиная приходить в себя, и потянулся за пачкой «Кента», лежащей на столике у кровати. — Я просто хотел поговорить с тобой, не привлекая внимания постового, дежурившего наверху в ателье. И потом, ставлю десять против одного, что дело вовсе не в тебе — это я удостоился чести быть выслеженным лично комиссаром. Я прав, не так ли, комиссар?

— Да, и я думаю, что вы должны извиниться.

— За то, что я нарушил обещание и уехал из города? Но, Господи, какое это имеет значение? Ведь Марии все равно нужно быть на работе к половине восьмого.