Мария Ланг - Скандинавский детектив. Сборник

— Ты полагаешь, что всякая история должна иметь мораль, — заметила она. — Но ее нет. Зато есть стиль. Хозяин может соблазнить служанку, от такого магната этого просто ждут, это входит в его стиль. Но девушка не может его ославить— это неприлично, это нарушает стиль,— потому ей приходится утопиться. Грустно, но логично.

— Совершенно верно, — авторитетно подтвердила фру Атвид. — Если уж играешь какую-то роль, нельзя из нее выходить. Разве не так?

По тихой улице промчался тяжелый грузовик. Стеклянные подвески на старинной люстре испуганно зазвенели. Особый, немного циничный тон разговора Полю очень нравился.

— Могу я вам загадать загадку? — спросил он. — Мне нужен был кто-то, кто знает побольше о Викторсоне и его приятелях. Кто-то, кто помог бы мне объяснить скрытые детали, столь необходимые в работе детектива. Но Викторсон мне ясно дал понять, что он и его приятели меня в упор не видят. Среди них не было смысла искать союзника. И что., тогда я сделал?

— В английских детективах подкупают какого-нибудь слугу, — ответила Лена, — и тот рассказывает все.

— Что касается меня, — заявила фру Атвид, — то я бы попыталась найти какую-нибудь старушку, которая все слышит и видит, но которую никто всерьез не принимает.

— Исключительная мысль, — признал Пауль, — но никаких старушек я не нашел, а прислугу в Аброке не держат. Поэтому я обратился к местному журналисту, человеку весьма любезному и хорошо информированному, который знает обо всем. Но остальные воротят от него нос и не считают нужным принимать его в своем кругу. С репортером Остлундом у нас состоялся долгий и приятный разговор, никому и в голову не пришло предупреждать его, чтобы он не помогал мне [2] После этого разговора профессор Кеннет информирован примерно так же, как читатель, о положении и отношениях видных людей Аброки. Впредь предполагается, что у него есть возможность следить за тем, что происходит в городе. — Примечание автора . .

— А ты поговорил с его женой? — спросила Лена.

— Нет, я ее не видел.

— Значит, ты всего не знаешь. Ни один местный репортер не знает столько сплетен, сколько любая женщина в городе.

Старая дама задумчиво вертела блюдце мейсенского фарфора, стоявшее на столике. Возможно, блюдце было ценным антиквариатом, но не воспринималось как древность в комнате, где любая мелочь дышала прошлым.

— Беда не в том,— протянула она,— что люди, о которых ты говоришь, имеют свой стиль и играют известные роли. Беда в том, что они приняли роли, которые им не подходят, и пытаются играть их через силу. Так мне, по крайней мере, кажется. — Она наклонилась к Паулю и предостерегающе добавила: — Ну вот как Гитлер! Нет ничего страшнее сверхчеловека, который обнаружил, что разоблачен!

Еще несколько дней жизнь в Аброке текла тихо, как рыжая мутная вода в реке Сутар.

Как и каждый вечер, прокурор играл в бридж со своими добрыми приятелями — аптекарем и учителем местной школы. За все время не было сказано ничего достойного внимания. Аптекарь сорвал крупный куш — две кроны сорок эре — и великодушно заявил, что своим необычным успехом обязан лишь тому, что прокурор не в форме и никак не мог сосредоточиться.

Но именно слова аптекаря стронули настоящую лавину. Он повторил их жене инженера, работавшей в аптеке. Та, разумеется, не утаила от своего мужа да еще добавила, что не иначе прокурору доставляют большие проблемы спрятанные деньги Боттмера. Инженер сказал, что это вполне возможно, ибо он знает из надежного источника, что некий сотрудник социальных служб расспрашивал фру Норстрем насчет ее постояльца.

На следующий день заседал комитет по здравоохранению, которому предстояло одобрить некоторые изменения в городских установлениях о поддержании чистоты, неизбежные ввиду предстоящей покупки мусоровоза. В заседании участвовал и инженер, чья жена работала в аптеке. Во время обсуждения он рта не раскрыл, но потом, только чтобы показать, какой он важный, рассказывал всем, что историю Боттмера явно будут расследовать заново. Член совета, кондитер Альготсон сказал, что давно пора. Репортер местной газеты Остлунд, который пришел за копией новых инструкций, сказал, что позвонит прокурору, чтобы тот подтвердил эти сведения.

Доктор Скродерстрем, который как врач тоже входил в комитет, все это слышал и, едва придя домой, позвонил Викторсону. Коммерсант в свою очередь позвонил прокурору Эку.

— Слушай, слуга закона. Это Сельмер. Твой Кеннет разболтал всему городу бог весть что.

— Я ничего не знаю.

— Правда? Зато я знаю. Так или иначе, это очень некстати именно сейчас, когда решается вопрос о покупке мусоровоза.

— Ну и что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Сейчас тебе позвонит Остлунд. Скажи ему ясно и недвусмысленно, что расследование истории с Боттмером закрыто.

— Не могу.

— Я не имею в виду сообщение в газете. Предлагаю только дать Остлунду понять, что это пустые слухи.

— Я прекрасно понимаю, что ты предлагаешь. Но это исключено.

— Но, милый Эммерих…

Звонкий щелчок известил коммерсанта, что прокурор положил трубку.

Именно телефонный звонок коммерсанта подтолкнул прокурора Эка к решению, над которым он раздумывал несколько дней. И уже на следующий день он вызвал на допрос продавца из магазина Викторсона.

Этот бедолага никому не сообщил о своей беседе с Паулем Кеннетом. Видимо, его терзали угрызения совести, он боялся, не сказал ли больше, чем нужно, и не знал, не подвел ли хозяина своей откровенностью. Но если его вызвал на допрос прокурор, это совсем другое дело. В таком случае порядочный человек просто обязан все рассказать.

Продавец рассказал о допросе нескольким избранным, среди прочих и секретарше Викторсона. Девица из канцелярии поделилась с несколькими приятелями, в том числе с владельцем грузовика Ларсоном, своим родственником. А он рассказал другим, с которыми пил кофе в «Плазе». Четверо посвященных в тот же день отыскали городского репортера и весьма доверительно сообщили ему, что шнур, на котором повесился Боттмер, был взят из магазина Викторсона. Один даже утверждал, что шнур дал Боттмеру сам коммерсант и посоветовал, как его использовать.

Но в газету это пока не попало. Окружная газета молчала, но тем больше ширились слухи. Говорили, что фру Норстрем приглашали на допрос, что допрашивали Викторсона и его супругу, что врач и нотариус и даже священник тоже подверглись допросу. Дело было так: Боттмер принимал поздно ночью какого-то посетителя, и, поскольку доктор с прочими именно в это время возвращались с вечеринки, прокурор хотел спросить их, не видели ли они крадущуюся темную фигуру. Кто-то говорил, что этой темной фигурой мог быть шофер грузовика из Гётеборга. Другой утверждал, что это был не шофер грузовика, а преступник, с которым Боттмер познакомился в тюрьме, и якобы он узнал это от приятеля некоего человека, который разговаривал с сотрудником социальной службы.