Алексей Пенза - Солнца нет

Забренчали цепи, он посмотрел на запёкшиеся раны на ладонях, которые не смог поднять на всю высоту рук.

"Тот, кто со мной это сделал, обязательно должен объявиться", — пронеслось в мозгу.

Дёрнул ногу, цепь не дала большой свободы, всё было ограничено, зато зазвенели звонкие колокольчики, подведённые к цепям, скрывавшиеся в темноте.

Секунды шли, в голове Александра, подобно жизни муравейника, носились мысли. Дверь тихонько отворилась, но всё равно пленник это уловил. В клетку вошёл незнакомец в длинном чёрном плаще, а зеркальная серебряная маска, выражавшая мрачное безразличие, служила ему лицом. Он изучающе смотрел на лежащего человека сквозь тёмные прорези глаз, пока пленённый не подал голоса.

— Кто ты?

Пауза

— Я правосудие, — раздалось из-под маски. — Я пришёл тебя судить.

— За что? — спросил закованный.

— Ты, пользуясь служебным положением на месте военных действий, продавал врагам оружие, из-за которого гибли совсем зелёные пацаны. Ты принёс много горя их матерям. Теперь для тебя существует лишь одно наказание — казнь, — ответил чудовищный субъект, сразу добавив: — Но я не настолько жесток, и поэтому предлагаю тебе путь к спасению… Посмотри направо, там стоит часовой механизм, я включу его ровно на пять минут, как только соберусь уйти. За это время постарайся освободиться от цепей, иначе они разлетятся в стороны, а потом… Теперь присмотрись к потолку, видишь лезвия пик? — Молчание. Прикованный офицер всмотрелся в "крышку гроба", напичканную широкими остриями. — Она съедет вниз и продырявит тебя. Однако, если сможешь выбраться из цепей, то считай себя полностью свободным, дверь останется открытой. Иди на все четыре стороны, — после этих слов Маска подошла к устройству и нажатием кнопки привела часы в отсчёт, зелёные электронные секунды начали сменять друг друга, меняясь на большом циферблате.

— Время пошло… Посмотрим, на чьей стороне будет судьба… — проговорило правосудие, уходя.

Оставшись один на один со страхом и тикающими часами (пик-пик-пик), давящими на нервы, Александр ощутил полнейшее отчаяние в душе. Оковы держали его так крепко, что в панике казалось, их никогда не разорвать, но секунды неотвратимо бегут, приближая страшную смерть. Мужчина сообразил, что, как ни крути, лучше быть раненым, но живым. Собравшись с силой духа, он решился, левой рукой взялся за цепь правой ладони. Ненависть ко всему произошедшему с приливом отчаяния заставила его дико закричать, Александр вырвал первое кольцо, потом уже кричал от боли…

Маска, являющаяся представителем власти, подходила к третьей камере, и в её зеркале отразился задумчиво стоящий темноволосый крепкий мужчина в светлом деловом костюме.

— Я знаю, ты совершила тяжкое преступление, но я, именующий себя правосудием, даю тебе шанс искупить свою вину. Ты это с удовольствием сделаешь, обещаю, тебе понравится, — сказала зеркальная личина изумлённой чеченке. — В одной из камер находится человек, виновный в смерти твоих родителей, — после этих слов правосудие вытащило из кармана плаща фотоснимки, швырнув на тахту рядом с девушкой.

Шахида с замиранием сердца подняла фотографию из рассыпанной кучи, начав рассматривать. Она узнала того, кто был изображён на ней, воспоминания поплыли перед заключённой глухой стеной, полностью заслонив ото всего на свете. Маленькое селение в окраине Грозного ожило перед ней. Был вечер, на лиловом от заката небе царило спокойствие, ну, а на грешной земле во всю раздавались автоматные очереди. Русский спецназ производил очередную зачистку, вся семья Шахиды боязливо сидела в доме, моля в душе, чтобы беда прошла стороной. Отец на всякий случай взял в руки ружьё. А в это время крики солдат становились всё громче, морально уставшие бойцы подошли к очагу огня почти вплотную. Напряжение в парнях было настолько велико, что казалось, произойдёт нервный срыв, и они начнут палить по людям без разбору, потому что в каждом чеченце им виделся террорист. И вот когда несколько вояк ворвались в её дом, то первое, что сделал командующий офицер, увидя перед собой бородатого мужчину с ружьём, прикрывшего свою семью, — это нажал на спусковой курок своего автомата. Изрешечённый пулями, окровавленный глава семейства свалился, словно подкошенный, за ним слегла ещё дышавшая жена. Дочь чудом осталась жива; патроны не задели её. Двое солдат бросились на командира, пытаясь отнять оружие, чтобы предотвратить ещё одну смерть. Шахида истерично выла, смотря на трупы родителей. Потом, когда Александр пришёл в себя, он бросил короткое "прости" осиротевшей девушке, после чего исчез.

Шахида очнулась от воспоминаний, её красивые глаза были в слезах, а Маска положила перед ней "лимонку", крутанув её, словно детскую юлу.

— Стрелки на стенах выведут тебя к нему, — пояснил он.

Чеченка, не говоря ни слова, взяла гранату и вышла вон. Мелом нарисованные стрелки указывали ей путь. В этот момент Александр, собравшись с силами, дёрнул за последнее кольцо на правой ступне, боль была ужасная. Но когда он понял, что оказался свободен, то, истерически смеясь, вскочил с деревянного настила, посмотрел на часы, там оставались считанные секунды до того, как его пригвоздило бы. Казнь произошла на его глазах. Цепи разъехались. С потолка сорвалось смертельное орудие и с шумом вонзилось в то место, где недавно был прикован офицер, отчего он попятился назад. Это снова вызвало взрыв сумасшедшего смеха.

— Что, съели, суки? Думали, так легко спецназовца замочить? — проорал Александр на радостях, стоя спиной к входу камеры. В это мгновение бесшумно подошедшая Шахида, втолкнув внутрь комнаты смерти ненавистного человека, сорвала с гранаты чеку, и когда он обернулся в недоумении, она бросила "лимонку" ему под ноги.

— Аллах Акбар! — прозвучали последние слова девушки, прежде чем та быстро затворила дверь, отбежав. Мощный взрыв разнёс камеру в щепки.

По времени летел я около часа, молча гадая, куда меня везут. Другие пассажиры воздушного транспорта тоже не проронили ни слова.

Вертолёт приземлился, меня схватили и куда-то повели. Оказавшись в каком-то здании, я сообразил, это не тюрьма и не милиция, хотя бы по той причине, что не слышал открывание и закрывание решётчатой двери.

Меня завели в просторную комнату и посадили на удобное кресло, даже через мешок я понял, что освещение тут яркое.

С меня сняли наручники, приказали не дёргаться и ждать команду, когда разрешат мне избавиться от "головного убора". Далее конвой удалился, а может, просто отошли и замерли в сторонке.

Знакомый голос, обращаясь ко мне, попросил:

— Алексей, снимите с себя мешок.

Что я и сделал с удовольствием. Сразу послышались громкие и продолжительные аплодисменты. Свет яростно ударил в глаза, и я с непривычки их закрыл.