Максим Окулов - По лезвию ножа, или в погоне за истиной

— Спасибо вам, господин Соколов, вы на многое мне открыли глаза. Я ухожу отсюда совсем другим человеком, во многом благодаря вам, ну и, конечно, в целом той ситуации, которая сложилась. Эта встряска заставила меня на многие вещи посмотреть по другому.

— Юрий, я очень рад, что вы уходите не с озлобленным сердцем. Простите меня за излишнюю грубость и всего хорошего, вот ваш пропуск, — Соколов протянул Колобову бумажный квадратик.

— До свидания, Александр Иванович, — улыбнулся Юрий на прощание.

— Вы уверены?

— В чем? — застыл Колобов на пороге кабинета.

— В том, что хотите со мной еще раз свидеться? В этих стенах в почете слово «прощайте».

— Ах, вот вы о чем. Да, тогда так. До свидания, но не в этом месте, — они оба расхохотались.

Далее Соколов вызвал следователя, которому передал дело Силиной. Александру Ивановичу было невыносимо общаться с этой дамой, а исход ее дела уже ни коим образом не мог повлиять на Дениса Заречина. Подходило время обеда, и Соколов наконец решился. Он неоднократно откладывал этот разговор, каждый раз находя свои причины, но сегодня это надо было сделать, как бы тяжело ни было.

— Да, войдите, — раздался голос Ильи Гриценко.

— Здравствуй, Илья. Ты сейчас свободен? Разговор будет не быстрым.

— Свободен, Саша, а что случилось?

— Не догадываешься разве, что случилось? — Соколов сел напротив Гриценко и смотрел ему прямо в глаза. Илья опустил взгляд, руки его задрожали.

— Нет, а чт-т-о т-т-акое, — бывший друг стал предательски заикаться.

— Илья, мне все известно и по поводу показаний Заречина, украденных из моего кабинета, и по поводу информации о Кипре. Я даже могу назвать имя человека, которому ты сливаешь информацию.

Повисла длинная пауза, Гриценко нервно перебирал руками какую-то бумажку. Наконец он с вызовом вскинул на Соколова глаза и резко произнес:

— И что?! Сдашь меня? Или уже сдал?! Что ты пришел ко мне? Исповедь мою хочешь услышать, а потом позвать оперов?

— Зачем ты так, Илья? В твоем ли положении устраивать скандал? Ты же сейчас сидишь по уши в дерьме! Ты не только преступление совершил, но и дружбу нашу предал. Ты это понимаешь?! — почти закричал Соколов, грохнув кулаком об стол. Илья втянул голову в плечи и опять опустил взгляд. Он продолжил совсем тихо.

— Они меня на любовнице взяли. Подложили под меня какую-то путану, когда я в командировку ездил в Тверь. Номер предварительно оснастили аппаратурой, ну и засняли все на видео.

— Подложили, — фыркнул Соколов. — Ты, Илюша что, чемодан, чтобы под тебя вот так можно было кого-то подложить? Я тебе еще года три назад говорил, чтобы ты завязывал с бабами! Говорил?!

— Ну, Иваныч, ну говорил, но я же не железный. Ну слабое место у меня, что поделаешь!

— А голова и совесть у тебя тоже слабые места? Ты почему сразу не пришел ко мне?

— Саша, я испугался, думал ты меня не простишь.

— Илюша, что за бред? Ты меня разве первый год знаешь? Никогда в это не поверю. И я думаю, что ты уже тогда был готов стать предателем. Тебе деньги хорошие предложили, вот ты и купился. Так?! — глаза Гриценко налились кровью.

— А что?! Что мне было делать? Смотреть, как вечно удачливый Соколов лихо карабкается вперед по служебной лестнице, не замечая друга? Мне сейчас, по-твоему, надо спокойно сидеть и смотреть, как ты занимаешь кресло зама Генерального?! А ты думал когда-нибудь обо мне? Ты подумал о том, что чувствую я в такие моменты?! — ноздри Гриценко широко раздувались, а лицо покраснело, как свекла.

— Илюша, ты ли это? — Александр Иванович, казалось, потерял дар слова. — Разве я тебя оставлял хоть на минуту? Всегда, слышишь, всегда мое повышение однозначно означало и твое, разве не так?! Я был совершенно уверен в том, что ты искренне радуешься моим новым назначениям.

— Ага! Ты тащил меня за собой, как списанную торбу! Думаешь я не видел, с каким выражением лица ты иногда смотрел на меня? Я занял свое положение не благодаря своим способностям, а благодаря тебе, и еще тебе же за это я должен быть благодарен? — перед Соколовым разыгрывался какой-то театр абсурда. Он уже понял, что ждать адекватной реакции от бывшего друга вряд ли придется. Гриценко был весь во власти страсти — страсти зависти, всепоглощающей и страшной. Когда человек находится в таком состоянии, взывать к логике бессмысленно.

— Илюша, а какое еще чувство, кроме благодарности, уместно в такой ситуации? Я относился к тебе как к другу, и я хотел, чтобы рядом со мной всегда был друг, а твои способности абсолютно соответствуют той должности, которую ты занимаешь, поверь. Это может показаться смешным, но я тебе часто по доброму завидовал. Да, да! Не смейся! Ты думаешь, это легко — быть крайним и отвечать за все и вся? Не гораздо ли легче, когда твою спину прикрывает надежный друг?! Ты не думал об этом?

— Не издевайся надо мной, Соколов! Ты получал все вперед меня! И квартиру, и служебную машину! ВСЕ! И вообще не тебе меня учить! — огрызнулся Гриценко.

— А может как раз мое? Может оно бы все по другому сложилось, если бы ты время тратил не на блудливых бабенок, а на воспитание своих детей?

— Заткнись! Я не желаю от тебя слушать нотации! — разговор явно выходил за пределы разумного, когда еще возможно достичь какой-то благой цели.

— Так, Илья, давай заканчивать, — взял себя в руки Соколов. — В данной ситуации мне совершенно все равно, как ты себя поведешь. Если тебе нужен будет мой совет — всегда к твоим услугам. У меня к тебе будет лишь одно требование: в течение недели ты уйдешь из Прокуратуры и вообще из правоохранительных органов. Если через неделю ты все еще будешь занимать этот кабинет, то в него войдут сотрудники службы собственной безопасности. Как ты понимаешь, принимая такое решение, я уже иду на должностное преступление. Но я делаю это ради нашей дружбы… Бывшей дружбы. Все, Илья, прощай, — Соколов вышел в коридор и громко хлопнул дверью. В столовую идти расхотелось, он отправился в небольшое кафе неподалеку от Прокуратуры на сегодня рабочий день, очевидно, был закончен.

Но поесть в одиночестве Соколову не удалось. Только он подцепил вилкой кусочек нежной осетрины, как администратор кафе прервал его уединение:

— Александр Иванович, я дико извиняюсь, что нарушаю такое славное пиршество, но вас пытается разыскать некто Клюев. Я вот отправился в зал вас поискать. Как думаете, я вас нашел? — на лице собеседника была игривая улыбка. Соколов-таки опрокинул в рот содержимое запотевшей рюмки и закусил дымящейся снедью.

— Ох… И здесь отыскал! Ничего удивительного, он же опер. Спасибо, Володя, давай трубку. Алло, — ответил Соколов хмурым голосом, жуя осетрину.

— Слышь, а я вот сегодня даже не позавтракал, брось издеваться! — пробурчал Клюев.