Джон Хьюминик - Двойной агент

Я начал разговор вопросом к Бутенко о месте его рождения.

- Я родился в Волгограде, который раньше назывался Сталинградом. Вы знаете, в то время отношение к Сталину в нашей стране было уже далеко не таким благоприятным.

Я взглянул на Бутенко с серьезным видом. - Как вы считаете, в будущем признают Сталина вновь большим российским патриотом ?

- Конечно, - улыбнулся Бутенко. - Я уверен, что многие из наших лидеров высоко ценят Сталина и только выжидают, когда антисталинисты ослабнут, чтобы вновь зааплодировать Сталину. Мистер Зоров, вы согласны со мной?

- Да, вы правы. В будущем Сталина вновь признают патриотом. Лично мне нравилась его твердая политика. Если у государства появлялся враг, Сталин избавлялся от него. Сталин - это благо для нашей страны.

Мы сидели в гостиной нашего двухэтажного дома в Вашингтоне и начали общую дискуссию о жизни в Москве в сравнении с жизнью в Вашингтоне.

Алиса приготовила маленькие сэндвичи и закуски, которых русские попробовали только после того, как моя жена и я съели изрядное количество и того и другого. Было очевидно, что наши гости не совсем доверяли нам. Видимо, русские осторожничали, опасаясь психотропных препаратов.

Жена Бутенко, красивая женщина, была под большим впечатлением от американского образа жизни. Это была умная, элегантная женщина. Жена Зорова старалась не привлекать к себе внимания и по - английски понимала очень немного. Она была крупнее своего мужа, который по русским стандартам был довольно мелковат. Все были очень вежливы, включая маленького Андрюшку.

Для меня вечер показался очень коротким. Я был очарован их рассказами о России и от души наслаждался, глядя на миссис Бутенко. Когда они собрались уезжать, я дал им образцы некоторых чистящих средств, производимых на предприятии Кемпрокс, а моя жена подготовила для каждой семьи пакет с сэндвичами и домашним печеньем.

По окончании вечера, я понял, что дело продвинулось ещё на один этап. Завтра русские будут писать свой отчет, а я буду беседовать с агентами ФБР. Контрразведчиков эти встречи очень интересовали, и они чувствовали, что прямой подход ко мне со стороны советских представителей - это только вопрос времени.

Всю эту сложную ситуацию ещё более запутал своими действиями доктор Ступарь. После оканчания очередного заседания отделения АОМ Ступарь предложил мне поехать куда-нибудь, чтобы немного выпить и поговорить. Я ответил согласием.

- Вы знаете мотель Ховард Джонсон, который находится в двух кварталах отсюда ?

- Да, знаю.

- Так вот, я буду там перед площадкой, - сказал Ступарь, понизив голос, - как только вы проедете подъездную дорожку за мотелем, тут вы меня и увидите.

Внезапная склонность Ступаря к секретности означала, что он готовился к решительному шагу. Я спустился вниз по Вирджиния авеню, где увидел его на условленном месте. Мне никогда не удавалось узнать, где находятся агенты ФБР и, вообще, присутствуют ли они здесь.

В довольно нервном состоянии Ступарь сел в мою машину, и мы быстро поехали в направлении центра погрузившегося в сумерки города.

В течение поездки он говорил очень мало. Я нарушил молчание разговором о лекции и достойных внимания делах отделения АОМ, но мой попутчик был слишком озабочен и не проявлял интереса к тому, о чем я говорил. Он предложил поехать выпить рюмку-другую в коктейльный бар Пурпурное дерево в отеле Гамильтон.

После того, как я запарковал машину и мы направились к бару, Ступарь немного расслабился.

- Джон, вы знаете, что кое-кто в США не одобряет, когда советский дипломат и американский гражданин собираются вместе. Поэтому я должен принимать некоторые меры предосторожности, чтобы не причинить вам неприятностей. А теперь я вам вот ещё что скажу - никогда не звоните мне в посольство.

Я звонил в посольство несколько месяцев назад как секретарь отделения АОМ, чтобы сообщить Ступарю, что заседание отложено из-за снегопада. Он занервничал у телефона и хотел разговор.

- Я сам свяжусь с вами, - односложно ответил он.

Мы сидели в темном баре. Я посмотрел на мои часы и отметил, что было половина двенадцатого. Ступарь спросил: - Что это у вас за часы ?

- Омега, - ответил я. - Я считаю эти часы лучшими в мире. Их точность обеспечивается за счет ускоренных колебаний маятника.

(Интересно отметить, что два года спустя новые часы Омега мне подарил другой русский - Валентин Ревин, который несомненно прочел о моих симпатиях к Омеге в отчете Ступаря.)

Затем Ступарь шокировал меня своим заявлением: - Джон, я проверял и обнаружил, что у вас есть родственники в грузинской части Советского Союза около Черного моря.

Взбешенный , я довольно резко ответил: - Послушайте, у меня там нет никаких родственников, по крайней мере таких, которые что-либо значили бы для меня, поэтому оставим это, и займемся делом. Давайте ваши предложения. Речь может идти только о деловых договоренностях и больше ни о чем.

В дальнейшем Ступарь никогда больше не поднимал вопроса о моих родственниках в России.

Мы заказали ещё по рюмке и тихо сидели, слушая приятную музыку.

Наконец я прервал молчание. - Доктор Ступарь, мой единственный интерес концентрируется сейчас на маленькой, борющейся за выживание химической компании, которую я основал. Ей нужны контракты, и я смотрю на вашу страну как на потенциального покупателя. Если мои ожидания слишком завышены, то я никогда более не подниму этого вопроса. Однако вы не говорили мне, что торговое соглашение невозможно. Бутенко же напротив сказал мне, что заключение его вполне возможно.

- Джон, вы знаете, что я отношусь к вам с большой симпатией и не только потому, что у нас общие этнические корни - вы ведь должны считать себя русским - но также и потому, что мы оба - металлурги. Вы можете рассчитывать, что я сделаю все возможное, чтобы поспособствовать вам в заключении выгодного торгового соглашения. Однако, вы должны помочь мне в моей работе здесь. Некоторые вещи получаются у меня в Америке с трудом. У меня были трудности с Госдепартаментом и за мной много раз ставили слежку.

Заметно было, что в связи с этим он расстроился и начал пить частыми глотками. Он говорил очень тихо, губы его еле двигались.

- В следующий раз, когда за мной будут следить, я обернусь и сфотографирую преследующих, чтобы предъявить затем фотографию в Госдепартамент.

Я подумал про себя, что этот парень действительно подавлен. По-видимому, у него здесь были серьезные неприятности. И он ещё пытается вербовать меня для шпионской работы. Я никогда не представлял себе технологии фотосъемки, о которой он говорил.

Было уже поздно и мы договорились встретиться за ленчем через несколько недель. Ступарь сказал, что он позвонит мне для уточнения даты.