Роберт Харрис - Призрак

— Почему бы вам просто не убраться с моей дороги?

Конечно, фраза была не из Оскара Уайльда, но она позволила мне выйти из дома. Закрыв дверь, я спустился с крыльца на дорожку и запоздало понял, что мое моральное удовлетворение не защищает меня от жалящих шквалов холодного ветра. Я с достоинством прошагал еще несколько ярдов, а затем, устав напускать на себя важный вид, нырнул под козырек крыши. Дождевая вода из водостока буравила песчаную почву. Я снял куртку, накинул ее на голову и задумался о том, как мне добраться до Эдгартауна. Именно в этот момент меня и осенила идея воспользоваться коричневым «Фордом Искейпом».

Как бы иначе — абсолютно по–другому — пошла моя жизнь, если бы я не побежал тогда в гараж. Перепрыгивая лужи и придерживая наброшенную на голову куртку, я тащил за собой чемодан. Сейчас, вспоминая прошедшие события, я вижу себя, словно в фильме — или, точнее, в документальной реконструкции, снятой для какого–то телевизионного криминального шоу: ничего не подозревающая жертва бежит навстречу своей судьбе, пока зловещая мелодия нагнетает атмосферу и предваряет трагическую сцену. Дверь гаража осталась открытой со вчерашнего дня. Ключи от машины находились в замке зажигания. Кого волнуют грабители, если вы живете в конце двухмильной подъездной дорожки под защитой шести вооруженных телохранителей? Я бросил чемодан на переднее пассажирское сиденье, закинул мокрую куртку назад и сел на водительское место.

Этот «Форд» казался холодным, как морг, и запыленным, словно старый чердак. Я провел руками по незнакомым приборам, и кончики пальцев тут же стали серыми. У меня никогда не было своей машины. Живя один в Лондоне, я не видел в этом необходимости. В редких случаях я брал автомобиль напрокат и всегда изумлялся тому, что в салоне появлялись все новые и новые приспособления. Поэтому приборная панель семейного «Форда» выглядела для меня, как рубка подводной лодки класса «Джумбо». Справа от руля располагался таинственный экран, который засветился, когда я завел двигатель. На нем появились пульсирующие зеленые арки, излучавшиеся вверх от земли к орбитальной космической станции. Пока я наблюдал, пульсация изменила направление, и арки стали падать вниз с небес. Через миг на экране возникла большая красная стрелка, желтый путь и большое пятно синего цвета.

Женский голос с американским акцентом — мягкий, но с неприятными командными нотками — произнес откуда–то из–под меня:

— Как можно быстрее выезжайте на дорогу.

Мне хотелось выключить прибор, но я не мог понять, как это сделать. Время поджимало. Шум двигателя мог встревожить Барри и заставить его выйти из дома для осмотра территории. Мысль о его насмешливом взгляде подтолкнула меня к действию. Я включил заднюю скорость и вывел «Форд» из гаража. Затем, подстроив зеркала, включив фары и «дворники», я направился к воротам. Когда машина проехала мимо будки охранника, сцена на мониторе спутниковой системы навигации начала меняться, как будто я играл в компьютерную игру. Красная стрелка установилась на центральной оси желтого пути. Я покинул владения Райнхарта.

Меня странно успокаивал вид этих маленьких, аккуратно проименованных тропинок и ручьев, которые появлялись наверху экрана и затем скатывались вниз, исчезая из поля зрения. Они вызывали чувство безопасности. Мир казался добрым прирученным местом, где каждая черта ландшафта была измерена, снабжена ярлыком и сохранена в компьютерах какого–то небесного пульта управления, находившегося под присмотром нежноголосых ангелов, которые несли там постоянное дежурство и присматривали за блуждавшими внизу путешественниками.

— Через двести ярдов поворот направо, — проинструктировал меня женский голос.

— Через пятьдесят ярдов поворот направо.

И затем:

— Поворот направо.

Единственный демонстрант ежился в хижине и читал газету. Увидев мою машину на развилке дорог, он вскочил на ноги и вышел под снег. Я заметил неподалеку припаркованный автомобиль: большой и старый фургон марки «Фольксваген». Меня удивило, что мужчина не прятался в нем от непогоды. Свернув направо, я как следует рассмотрел его посеревшее от холода мрачное лицо. Он неподвижно стоял на обочине дороги, не обращая внимания на мокрый снег с дождем, как будто превратился в деревянную статую — наподобие тех, что прежде устанавливали рядом с аптеками. Я набрал скорость и направился в Эдгартаун, радуясь хрупкому предчувствию возможных приключений, которое всегда приходит при перемещении по незнакомой местности. Моя бестелесная проводница молчала четыре мили. Приближаясь к окраинам города, я уже успел забыть о ней, когда она вдруг снова пробудилась к жизни:

— Через двести ярдов поворот налево.

Этот голос заставил меня подпрыгнуть на сиденье.

— Через пятьдесят ярдов поворот налево.

— Поворот налево, — повторила она, когда машина достигла перекрестка.

Система навигации начинала действовать мне на нервы.

— Ну, извини! — проворчал я, сворачивая направо на Мейн–стрит.

— При первой возможности развернитесь.

— Ты меня уже достала! — произнес я вслух и остановился у обочины.

Решив отключить электронного гида, я склонился над консолью навигатора и начал нажимать на различные кнопки. Экран изменился, предлагая меню. Боюсь, мне не вспомнить всех опций. Одна называлась «Ввести новый адрес». Другая команда, кажется, помогала «Вернуться к домашнему адресу». Третья, подсвеченная, обещала «Запомнить предыдущий адрес».

Через некоторое время до меня начал доходить смысл происходящего. Процесс был медленным и постепенным. Я из любопытства нажал на кнопку «Выбрать». Экран погас. Судя по всему, устройство функционировало неправильно. Я отключил мотор и поискал в бардачке инструкцию. Несмотря на снег, я даже вышел из машины, открыл багажник и осмотрел лежавшие там вещи. Ничего полезного! Вернувшись с пустыми руками, я включил зажигание. Навигационная система вновь ожила. Экран засиял. После загрузочной процедуры устройство соединилось со спутником. К тому времени я уже проехал сотню ярдов, спускаясь вниз с холма.

— При первой возможности развернитесь.

Я забарабанил пальцами по пластику руля. Впервые в жизни мне пришлось столкнуться с истинным смыслом загадочного слова «предопределение». Я должен был проехать мимо викторианской церкви. Дальше холм спускался к гавани. Сквозь темную завесу дождя уже проступали белые мачты яхт. Я находился недалеко от старого отеля — от девушки в белом чепце, от древних гравюр, изображавших парусные корабли, и капитана Джона Коффина, мрачно смотревшего со стены на кровать. Время приближалось к восьми часам утра. Вдоль дороги, свободной от транспорта, тянулись пустые тротуары. Я медленно проезжал мимо заколоченных магазинов, пестревших веселыми объявлениями: «Закрыто на зиму!», «Увидимся в следующем году!!».