Роберт Харрис - Призрак

Райкарт обвел рукой комнату.

— …в идеальном месте для того, чтобы весело провести вечер в унылый четверг. Теперь, я думаю, вы можете рассказать мне о своем расследовании. О той чертовщине, которая творится вокруг нас.

— Да, конечно. Только сначала еще один вопрос. Почему вы не сообщили об этом в полицию?

— Вы шутите? Прения в Гааге и без того висят на волоске. Если бы я сказал полиции, что Макэра контактировал со мной, меня, естественно, расспросили бы о деталях нашей беседы. Как, когда и почему? И тогда мяч вернулся бы к Лэнгу. Он нанес бы упреждающий удар и развалил все дело о военном преступлении. Вы же знаете его. Адам ловкий делец. Взять, к примеру, его заявление, которое он выдвинул против меня. «Международная борьба с терроризмом слишком важна, чтобы использовать ее для местечковой личной мести». О–го–го! Какая злобная экспрессия!

Он восхищенно содрогнулся. Я слегка поежился в кресле, но Райкарт ничего не заметил. Он снова принялся рассматривать себя в зеркале.

— Да и чем тут можно было помочь? — продолжил Райкарт, выставив вперед подбородок. — Я думаю, Майк покончил с собой. Либо из–за депрессии, либо из–за выпивки, либо из–за двух причин сразу. Я подтвердил бы только их догадки. Он действительно был опечален, когда звонил мне по телефону.

— И я могу сказать вам, почему он был опечален. Макэра узнал, что один из мужчин, запечатленных на фотографии вместе с Лэнгом — я имею в виду снимок, на котором Майк записал ваш телефонный номер, — был офицером ЦРУ.

В тот момент Райкарт осматривал свой профиль. Его голова дернулась, бровь изогнулась, и затем он с нарочитой медлительностью повернулся ко мне:

— Кем он был?

— Его зовут Пол Эммет.

После этого мгновения слова буквально полились из меня полноводной рекой. Мне отчаянно хотелось освободиться от бремени, разделить свою ношу с другим человеком, позволить кому–то осмыслить важность моего расследования.

— Позже он стал профессором в Гарварде. Затем Эммет начал руководить так называемым Аркадианским институтом. Вы слышали о нем?

— Да, слышал… Конечно, слышал! И я всегда старался держаться в стороне от него, так как мне говорили, что деятельность института напрямую связана с ЦРУ.

Райкарт сел. Он выглядел ошеломленным.

— Но разве такое возможно? — спросил я. — Мне не очень понятно, как все это работает. Неужели кто–то может стать сотрудником ЦРУ и затем уехать в другую страну для защиты докторской диссертации?

— На мой взгляд, это в высшей степени возможно. Попробуйте придумать лучшее прикрытие. И где, как не в университете, выявлять самых ярких людей, способных стать будущими лидерами?

Он протянул ко мне руку.

— Покажите мне еще раз фотографию. Кто из них Эммет?

— Все это может оказаться чепухой, — предупредил его я, указывая пальцем на Эммета. — У меня нет доказательств. Я только нашел его фамилию на одной из параноидальных веб–страниц. Там говорится, что он был зачислен в ЦРУ после окончания Йельского университета — то есть за три года до того, как появилась эта фотография.

— Я думаю, что так оно и было, — сказал Райкарт, рассматривая снимок. — Когда вы заговорили об Эммете, я вспомнил, что слышал кое–что. Фактически подобные сплетни часто кулуарно обсуждают на международных конференциях. Я мог бы назвать Аркадианский институт вершиной военно–индустриального академического айсберга.

Он хмыкнул, наслаждаясь своим остроумием, затем нахмурился и снова стал серьезным.

— А ведь его знакомство с Лэнгом действительно выглядит подозрительно.

— Нет, — сказал я, — подозрительным выглядит то, что Макэру нашли мертвым на берегу Мартас–Виньярда через несколько часов после его

встречи с Эмметом на вилле близ Бостона.

Я рассказал Райкарту о других своих находках — в первую очередь, историю о приливах и огнях на берегу бухты Ламберта. Я поведал ему о любопытном ходе полицейского расследования; об откровениях Рут и ссоре между Лэнгом и Макэрой накануне гибели последнего; о нежелании Лэнга обсуждать его кембриджский период жизни и о том, как он пытался скрыть свое вступление в партию сразу после окончания университета. Затем я перешел на рассказ о том, как Макэра, с его доскональностью, разворошил архивы и постепенно опроверг легенду Лэнга о студенческих годах. (Возможно, именно поэтому Майк говорил, что ключ к разгадке находился в самых первых главах мемуаров.) Я рассказал о спутниковой навигационной системе в «Форде» Макэры, о том, как она привела меня к порогу Эммета, и о странном поведении профессора.

И чем больше я говорил, тем сильнее возбуждался Райкарт. Мои слова были для него как праздник. Как Рождество! Он снова зашагал взад и вперед по комнате.

— Предположим, что это Эммет заставил Лэнга подумать о карьере в политике, — сказал он. — Ведь кто–то должен был заронить идею в его маленькой головке. Я вступил в молодежную организацию нашей партии, когда мне исполнилось четырнадцать лет. В каком году присоединился Лэнг?

— В тысяча девятьсот семьдесят пятом.

— Семьдесят пятом? Посмотрите, как все совпадает! Вы помните, что творилось в Британии в семьдесят пятом году? Служба безопасности вышла из–под контроля и шпионила за премьер–министром. Отставные генералы собирали личные армии. Экономика разрушалась. Мы устали от восстаний и ирландских террористов. Неудивительно, что ЦРУ решило рекрутировать талантливую молодежь и помочь ярким личностям сделать карьеру в ключевых областях общественной жизни — в гражданских службах, в средствах массовой информации и, наконец, в политике. Американцы поступают так во всем мире. Их марионетки есть в любой стране.

— Но только не в Британии, — возразил ему я. — Мы их союзники.

Райкарт бросил на меня презрительный взгляд.

— ЦРУ шпионит даже за своими студентами . Неужели вы думаете, что из–за какой–то щепетильности они откажутся следить за нашими? Их активность в Британии всегда была велика. Особенно сейчас. В Лондоне располагается штаб американской военной базы с огромным штатом сотрудников. Я могу назвать вам полдюжины членов парламента, которые имеют регулярные контакты с ЦРУ. Фактически…

Он перестал шагать и щелкнул пальцами.

— Вы натолкнули меня на гениальную мысль!

Он быстро развернулся и посмотрел мне в глаза.

— Вам что–нибудь говорит имя Редж Гиффен?

— Почти ничего.

— Редж Гиффен… Сэр Реджинальд Гиффен, а позже лорд Гиффен — слава богу, ныне покойный — так долго выступал в палате общин в пользу США, что мы прозвали его «представителем от Мичигана». Во время общих выборов в тысяча девятьсот восемьдесят третьем году он внезапно отказался от членства в парламенте. Его решение удивило всех и каждого, не считая одного фотогеничного и весьма предприимчивого молодого члена партии, который за полгода до этого выдвинул свою кандидатуру на данный пост от какого–то небольшого избирательного округа.