Роберт Харрис - Призрак

Райкарт сжал мою руку.

— Наберитесь смелости, мой друг. Лэнг уже потерял одного помощника при подозрительных обстоятельствах. Вряд ли он позволит себе еще одну потерю.

— Неужели они все собрались ради него? — спросил я в изумлении. — Можно подумать, что он по–прежнему премьер–министр.

— Похоже, я вернул ему былую популярность, — проворчал Райкарт. — Так что благодарите за это меня. Ладно, удачи. Остальное обсудим позже. Френк, останови машину здесь.

Он поднял воротник и сполз на сиденье, скрываясь от случайных взглядов. В его предосторожности было столько же пафоса, сколько и абсурда. Бедный Райкарт! Я сомневался, что в Нью–Йорке нашелся бы хоть один из десяти тысяч жителей, который смог бы узнать этого политика. Френк подъехал к углу 50–й улицы, высадил меня и тут же ловко вернулся в поток транспорта. Взглянув вслед его машине, я увидел лишь серебристый затылок Райкарта, который быстро удалялся в вечерний сумрак Манхэттена.

Оставшись один, я пересек широкую и желтую от такси дорогу, а затем прошел мимо толпы зевак и полицейского кордона. Никто из копов не окликнул меня. Увидев мой чемодан, они, наверное, решили, что я хочу поселиться в отеле. Шикарный вход «Уолдорфа» и большая мраморная лестница привели меня в вавилонское великолепие холла. В обычных условиях я позвонил бы Амелии по мобильному телефону, но этот день научил меня многому. Подойдя к консьержу у административной стойки, я попросил его позвонить ей в номер и сообщить о моем визите.

Ответа не последовало. Клерк нахмурился и повесил трубку. Едва он начал сверяться с компьютером, на Парк–авеню раздался громкий треск, похожий на автоматные очереди. Несколько людей, заполнявших бланки, пригнули головы, но вскоре выпрямились, когда шум на улице оформился в рев мотоциклетных моторов. Из глубины отеля на огромное пространство золотистого вестибюля выплыл клин работников специальных и секретных служб безопасности. В середине этого эскорта пружинистой походкой важно шествовал Лэнг. За ним шли миссис Блай и две секретарши. Амелия, как обычно, прижимала к уху телефон. Я зашагал к их группе. Лэнг прошел мимо меня, глядя прямо вперед, что абсолютно не соответствовало его привычкам. Обычно ему нравилось смотреть на людей и одаривать их улыбкой, которую те запоминали на всю оставшуюся жизнь. Когда он начал спускаться по лестнице, Амелия заметила меня. Я удивился, увидев на ее лице следы тревоги и отчаяния. Несколько белокурых локонов сместились со своих мест. Она подошла ко мне, схватила за руку и потащила за собой.

— Ну, где вы пропадали? Я все время пыталась связаться с вами.

Не замедляя темпа шагов, она добавила через плечо:

— У нас перемена планов. Мы возвращаемся на Мартас–Виньярд.

— Прямо сейчас? — прохрипел я, едва поспевая за ней. — Немного поздновато вроде?

Мы начали спускаться по лестнице.

— Адам настоял на срочном вылете. Мне с трудом удалось достать для нас самолет.

— Но почему именно сейчас?

— Не имею понятия. Что–то случилось. Если хотите, спросите его сами.

Лэнг был уже на последней ступеньке у выхода. Телохранители открыли двери, и его широкие плечи внезапно озарились галогенным заревом вспышек. Я услышал крики репортеров, щелканье фотоаппаратов и рев «Харли Дэвидсонов». Казалось, что перед нами раскрылись двери ада.

— Что мне нужно делать? — спросил я.

— Сядете в машину сопровождения. Наверняка Адам захочет поговорить с вами во время полета.

Заметив панику в моем взгляде, она покачала головой:

— Какой вы странный! У вас тут важные дела?

Мой ум метался в поисках выхода. Я не знал,

что предпринять. Упасть в обморок? Сослаться на важное свидание? Ситуация напоминала западню. У меня не осталось никаких путей для бегства.

— Все происходит в такой спешке, — вяло ответил я.

— Это ерунда. Попали бы вы к нам, когда он был премьер–министром!

Мы вышли в смятение шума и света. Казалось, будто весь накал полемики, вызванный многолетней войной с террором, в краткий миг сошелся на одном человеке и раскалил его добела. Дверь удлиненного лимузина открылась. Лэнг остановился, быстро помахал рукой толпе, ревевшей за кордоном полиции, и скрылся в утробе машины. Амелия снова схватила меня за руку и повела ко второму лимузину.

— Быстрее! — крикнула она.

Мотоциклы уже отъезжали.

— Поймите, мы не сможем вас ждать, если вы задержитесь.

Она села в машину рядом с Лэнгом, а мне пришлось устроиться во втором лимузине вместе с секретаршами. Они весело разместились на боковых креслах, оставив для меня все заднее сиденье. Сотрудник из спецслужбы занял место спереди, рядом с водителем. Затем кортеж тронулся в путь под аккомпанемент сирены одного из мотоциклов. Этот звук напоминал мне свисток маленького буксира, эскортировавшего в море огромный лайнер.

При других обстоятельствах я получил бы удовольствие от такой поездки. Широкий проход позволял мне вытянуть ноги. «Харли Дэвидсоны» скользили мимо нас, оттесняя транспорт. За тонированными стеклами мелькали бледные лица прохожих: они поворачивались следом за нами и провожали нас взглядами. Все сливалось в едином ритме: шум сирен, мигавшие маяки полицейских машин, скорость, власть . С такой помпой перемещались только две категории людей — мировые лидеры и захваченные террористы.

Я тайком нащупал в кармане новый мобильный телефон. Но нужно ли было сообщать Райкарту о том, что случилось? Наверное, не стоило. Мне не хотелось звонить ему в присутствии свидетелей. Я чувствовал себя ужасно неловко. Моя вина не поддавалась описанию. Осознав, что предательство нуждается в уединении, я сдался на волю событий.

Мы, словно боги, пронеслись по 59–й стрит. Элис и Люси хихикали от возбуждения. Путь до Ла Гвардии занял всего лишь несколько минут. Кортеж проехал мимо строений терминала, через открытые металлические ворота и остановился на площадке, где заправлялся топливом красивый частный реактивный самолет. Он принадлежал Хэллингтонский группе. Я узнал его по темно–синему корпоративному логотипу, нарисованному на высоком хвосте: земля с опоясавшим ее кольцом — прямо как колечко доверия от фирмы «Колгейт». Лэнг вышел из лимузина, прошел через проем мобильного металлодетектора и, не оглядываясь назад, поднялся по ступеням в салон «Гольфстрима». Его сопровождал телохранитель.

Выбираясь из машины, я почувствовал себя артритным стариком. Страх лишил меня былой подвижности. С огромным трудом я подошел к ступеням трапа, где стояла Амелия. Вечерний воздух содрогался от гула заходивших на посадку реактивных самолетов. Я видел, как пять или шесть их кружили над водой, отмеченные всполохами света в темноте.