Аркадий Карасик - Запоздавшее возмездие или Русская сага

Карп испуганно переступил с ноги на ногу. Казалось бы, чего ему бояться в уголовном розыске, а он откровенно трусил. И не мог скрыть этого.

Кашлов несколько минут не сводил взгляда с лейтенанта. Наверно, ожидал, что тот передумает, заберет свой рапорт.

-- Может быть, перевести тебя из оперативников в аналитики?

-- Спасибо... Не надо...

-- Понятно, - разочаровано промолвил капитан. - Вот тебе и ладушки, полны кадушки!

Под рапортом полявилась витиеватая, с добрым десятком черточек и загогулин, согласовательная подпись. Карп взял бумагу и направился к выходу из кабинета, но Кашлов неожиданно остановил его.

-- Кстати, ты помнишь, как шмонали подвальное общежитие нищих?

-- Какое "общежитие"? - равнодушно спросил Видов. Сейчас его не интересовали прежние уголовные дела, он старался забыть о них. - Не помню.

-- Ну, даешь, бывший лейтенант! Тогда повязали Желтка и Хмыря. Потом вышли на Доходягу. Состоялся у меня с ним душещипательный разговор... Вспомнил?

-- Да.

-- Так вот, этого самого Доходягу еще раньше отпустили с зоны с последней стадией туберкулеза. Умирать. Живуч оказался зек, снова взялся за старое. Попался на грабеже, осудили. Вчера был суд. Такие вот делишки, ладушки, полны кадушки, - снова выдал капитан дурацкое присловье.

-- Да?

Конечно, Ольга не знала о рапорте и разговоре, состоявшимся у отца с Кашловым. Но догадывалась. По тоскливым взглядам, исчезнувшей с письменного стола фотокарточки бравого лейтенанта милиции, по безвольно сгорбившейся отцовской спине.

После увольнения Видов устроился в юридическую консультацию. Потом перешел на один из заводов юристконсультом. Дома требовал плотно закрывать окна, перед сном проверял на входной двери замки, даже поставил еще один

- заграничный. В автобусе и метро старался стоять в стороне от остальных пассажиров, подозрительно оглядывал их руки и карманы.

Да и внешне он все больше и больше менялся. Куда девалась стройная подтянутая фигура, высоко поднятая голова, развернутые плечи? Появился животик, вместо накачанных постояными тренировками бицепсов - вялые мешки. Регулярно через день он посещал поликлинику, обходил все кабинеты, начиная от неврапатолога и кончая терапевтом.

Со временем Ольга смирилась с отцовским несчастьем. Все равно ничем помочь она не могла - просьбы и увещевания отлетали от недавнего сыщика. Ответ один: все нормально, дочка, все - как и должно быть.

После получения аттестата зрелости Ольга пошла работать на оборонное предприятие. Мать сидела дома, зарплаты отца с трудом хватало на пропитание, поэтому ни о каком продолжении учебы и речи не может быть.

И все же упрямая девушка решила добиться своего - получить профессию инженера-электронщика в вечернем институте при НИИ. Вместо отдыха и прогулок, приходилось до полуночи сидеть над книгами, конспектами и чертежами. Глуша усталость крепким кофе, она мысленно твердила: все равно добьюсь своего, все равно добьюсь!

Похоже, в Ольге работали гены деда-фронтовика, волевого, дерзкого, трудолюбивого капитана Видова, вечного комбата.

Неожиданно девушка познакомилась с инженером из соседнего отделения.

Возможно, она не обратила бы на него внимания. Ничего особенного носатый, низкого роста, чернявый парень, таких в институте - пруд пруди. Но однажды Валуян увидел на торжественном собрании изящную девушку с копной белокурых волос и влюбился с первого взгляда.

Влюбился - мягко сказано. Для темпераментного южанина многодневные ухаживания, букетики цветов, сентиментальные признания - младенческое занятие, недостойное для настоящего горского мужчины.

-- Послушайте, девушка, меня звать Абрек. А вас как?

-- Ольга, - растерявшись ответила Видова.

-- Вот мы и познакомились, - удовлетворенно прокомментировал армянин и, будто невзначай, прикрыл широкой ладонью узкую девичью руку. - Вы - из соседнего отделения, да? Можете не отвечать - все равно узнаю. Зачем слушать всю эту болтовню, - перенебрежительно пахнул он рукой в сторону трибуны, с которой вот уже добрый час вещал секретарь парткома. - Лучше пойдем погуляем, подышим свежим воздухом. Конечно, московский воздух - не кавказский, у нас - будто духами обрызган, цветами осыпан.

Отец, когда служил в уголовке, не раз твердил об опасностях, подстерегающих девушку. Обходя слишком откровенные понятия, заменяя их прозрачными намеками, он все же добился своего - Ольга относилась к мужским ухаживаниям с опаской.

А тут, по неизвестной причине, вдруг согласилась на вечернюю прогулку с незнакомым парнем.

Не успели они покинуть ярко освещенный под"езд Дома Культуры, как Валуян взял ее под руку. И не просто взял - прижал к себе. Через десяток шагов рука его переместилась на талию. При этом ухажер говорил не переставая - о красотах кавказских гор, о своих братьях и сестрах, о двухэтажном родительском доме посредине цветущего сада, короче, обо всем. Изо всех сил старался отвлечь внимание девущки от наглеющей своей руки.

-- Прекратите! - отстранилась Ольга. - Иначе уйду!

-- Почему прекратить? - тяжело дыша, удивился парень. - Неужели неприятно? Послушай, Оленька, давай перейдем на ты, а? Пока без брудершафта.

Горячие губы Абрека впились в девичьи, рука больно сжала тугую грудь. Опомнился парень на земле - отцовским приемчиком Ольга освободилась от откровенных мужских об"ятий.

-- Я ведь сказала - перестаньте хамить!

-- Послушай, ты - кто: самбист или мент? - поднимаясь с травы, растеряно проговорил опозоренный горский мужчина. - Все равно моей будешь, зачем же зря терять дорогое время?

Все же под руку не взял - шагал рядом и убеждал покориться судьбе. Ведь он не отстанет и никому не отдаст понравившуюся девчонку. Потому-что джигит, кавказец.

Возле под"езда жестом остановил попутчицу.

-- Послушай, девочка, при встречах и прощаниях положено целоваться. Такой у нас закон. Забудь о своих приемчиках, подставь, пожалуйста, губки.

-- Обойдешься! И вот еще что - ничьей я быть не собираюсь, поищи другую дуру!

Упрямый южанин не отстал. Он встречал Ольгу, когда она выходила в магазин, сопровождал ее на работу, провожал домой после занятий в институте, по нескольку раз в день заглядывал в комнату лаборатории, где она работала. И - говорил, говорил!

Прошел месяц, второй, потом - полгода. Абрек не успокаивался. Во время экзаменов стоял возле двери, переживал, пытался подсказать. Когда хоронили бубусю, поддерижвал под локоток, нашептывал на ушко успокоительные слова.

Постепенно Ольга привыкла к его постоянному присутствию, он даже казался ей симпатичным. Будто огромный нос уменьшился в размерах, а оседлавшая переносицу бородавка поблекла. Да и зачем мужчине эта самая "симпатичность"? Главное - верность, трудолюбие, ум.