Леонид Словин - Время дождей

— Владимир Афанасьевич! — Он что-то лепетал, все звучало наивно. — Найти шедевры!… Хотелось узнать, как прореагируют на свидетеля! Мы все здесь не доглядели!

Ненюков прошелся по кабинету.

— А древние иконы, которые вы предлагаете?

— Никаких икон! — Он поднял ладонь, вторую прижал к груди. — Клянусь!

— Что с часами?

— Дело не в них. Такое преступление… Понимаете? А вокруг все чего-то ждут, едят, пьют. Тордоксой занимались Ассоль и Мацура. Ассоль — человек глубоко порядочный!

— Вы присваиваете функции должностных лиц.

— Но не для себя же я стараюсь! — у него навернулись слезы.

— Какое наивное представление о расследовании! Кто с кем переглянулся, кто покраснел… — Молнар покачал головой.

— Мы запрещаем подобную деятельность, — сказал Ненюков. — Кроме того, это сейчас становится опасным!

— Для меня?

Вдалеке глухо ударил пушечный выстрел.

— Началось! — послышалось внизу.

Центральная площадь была освобождена от зрителей, лишь сбоку, у автостанции откуда должен был отправиться тринадцатичасовой автобус, собирались пассажиры.

Вспыхнувший серебристый свет «юпитеров» на мгновение придал площади странный сказочный вид. Зрители на тротуарах заволновались. Высвеченные прожекторами участники съемок занимали свои места.

День быстро набирал силу, асфальт парил. До Клайчева оставалось не меньше половины пути. В зеркальце сзади Гонта увидел лицо Бржзовски — набухшие веки, белое, словно под слоем белил, лицо. Женщина ехала с закрытыми глазами.

— Смотрите! — шофер показал на дорогу.

Позади дорожного знака «Кемпинг 200 м» съезжал на шоссе знакомый «Москвич».

— Они! — сказал Гонта. — Дайте сигнал остановиться.

Бржзовска за его спиной тихо охнула.

«Москвич» приближался. Люди, сидевшие в нем, и не думали тормозить. Отсвечивавшая полоса на лобовом стекле мешала рассмотреть их лица.

— Беру по осевой, — предупредил шофер.

«Москвич» проскочил у самой обочины. Второй раз за эти сутки Гонта увидел размытые скоростью физиономии находившихся в «Москвиче» людей.

— Шкляр! — крикнул шофер-милиционер, — крепче сжимая руль. — На заднем сиденье!

Гонта и сам заметил промелькнувшее в долю секунды бородатое лицо.

— На разворот? — спросил шофер.

Гонта оглянулся.

— Поступайте, как будто меня нет! — Бржзовска откинулась к спинке сиденья.

— Разворачиваемся!

Спрут все-таки навязал им свою игру.

На повороте машину слегка занесло, брызги щебенки прогрохотали по кузову. Ленточка на спидометре быстро сползла вправо к стокилометровой отметке. «Москвич» мелькнул на изгибе шоссе и тут же скрылся: водитель бросил машину в вираж, не снижая скорости.

Гонта включил микрофон.

— Явор-три! Как слышите?

— Я — Явор-три! — откликнулись с ближайшего поста ГАИ. — У меня все спокойно.

Взревев, машина взяла поворот, но «Москвича» там уже не было.

— У них движок от «Волги»! — шофер скинул шляпу на сиденье. — Ну, дело будет!

— Явор-три! Я — Седьмой, преследую «Москвич», квадрат «Борис-6»…

До поста ГАИ оставалось не более шести — восьми километров.

— Вон они! — крикнул шофер и осекся.

«Москвич» развернулся и теперь двигался навстречу со скоростью, какую позволял ему мотор. Пустое шоссе было безлюдно. «Москвич» быстро приближался.

— Они пьяные!

— Включите сирену, — приказал Гонта.

Сирена сурово взвыла.

— Водитель машины двадцать два тринадцать, — успел крикнуть Гонта в микрофон, — приказываю остановиться! Приказываю…

Прогрохотало эхо:

— И-ха! И-ха-ху! И-ха!

— Остановиться!

Сзади Гонта почувствовал впившиеся в спинку сиденья пальцы Бржзовски.

— Ложитесь! — крикнул он.

На мгновение стали необычно ясно видны лица людей в машине. Тот, что сидел за рулем, спустился вниз, чтобы во время столкновения избежать удара рулевой колонки. Только глаза и лоб мелькнули в стекле. Его спутника не было видно совсем, и лишь Шкляр смотрел на дорогу невидящим равнодушным взглядом.

— Я Явор-три, вас вижу! — донесла рация.

За несколько метров до точки, где машины должны были встретиться, обе боковые дверцы «Москвича» приоткрылись. Все, что разыгрывалось на шоссе, было актом полнейшего безумия, на переднем сиденье никого не было. Внезапно, в последнюю долю секунды, над рулем появились руки Шкляра. «Москвич» вильнул в сторону у самого крыла милицейской машины, не удержался, влетел в кювет.

Когда Гонта вместе с водителем подбежали к машине, из нее на четвереньках выползал совершенно пьяный пухлый человек.

Рядом взвизгнули тормоза.

— Требуется помощь? — спросил автоинспектор «Явор-три».

Серьезных повреждений ни у кого не было: пьяных судьба бережет. Пока «Явор-три» с сержантом занимались автомобилистами, Гонта помог художнику выбраться из кювета.

— Плечо немножко… — сказал Шкляр.

— Переходите в нашу машину. Лотерейный билет с вами?

— Он фальшивый, я его сжег, — скрывать не имело смысла. — Покупатели знают, вот и хватили с горя…

Гонта посмотрел на часы, времени оставалось в обрез.

— Может, успеем!…

— А вдруг я не узнаю его? — спросила Бржзовска. Едва художник оказался в безопасности, она утратила ко всему интерес и лишь мельком взглянула на Шкляра, когда тот сел рядом. Впереди ждало Клайчево. — Ведь почти тридцать лет прошло…

И вот Ненюкову поступили по рации первые сообщения: человек, вступивший в переговоры с Кремером, взят под наблюдение. Из бухгалтерии гостиницы, откуда он звонил писателю, человек почти бегом направился в кафе под красным металлическим петухом, где за столиком его ждал «сам». Голландское полотно и другое, что требовал Кремер в обмен на «Апостола Петра», ожидавший за столиком должен был лично в портфеле доставить на автостанцию. Спрут и его сообщники спешили.

Некоторое время рация молчала.

Ненюков не отходил от окна. Держался он привычно спокойно, ничто не ускользало от его взгляда.

— Внимание! — услышал Ненюков внезапно. — Зафиксировано посещение объектом заброшенного строения на Мукачевской улице… По выходе из дома Спрут имел при себе сверток!…

Теперь стал известен и тайник. Службы, обеспечивавшие операцию «Невод для Спрута», работали со все возрастающим напряжением.

Неожиданно заработал телетайп.

«Клайчево РОВД подполковнику Ненюкову…»

Как будто невидимая рука дотянулась до каретки, и помещение разом наполнилось трезвым заводским стуком. Ненюков не вздрогнул, не подбежал к аппарату. Гонта не мог находиться на другом конце телеграфного провода, но, если бы это все-таки был он, приостановить операцию Ненюков уже не мог.

…Обратилась к дежурному по областному управлению внутренних дел в Ужгороде и пояснила что лотерейный билет был найден ею в парке клайчевского замка…