Астра - Крепитесь, други!

— Откуда? — дернулся Толик. — Из Верхней Салды?

Это была его родина.

— Да, недалеко тут, за Уральским хребтом. Бывали там?

— Бывал. С концертами. И что случилось?

Поздней ночью местная «братва» проиграла женщину в карты. Администратор сказал об этом буднично, в виде вступления к собственным подвигам, так как в ту же ночь спас женщину, поймал из окна и чемодан, и ее самое, и, не мешкая, отправил на первом же поезде дальнего следования все равно куда, хоть на Сахалин, лишь бы подальше.

— Тут свой закон, — он умильно поглядывал на москвичей, но сколько не добавлял сладости в лицо, оно оставалось низменно-животным, как у каннибалов племени Тату.

К утру он полностью овладел правилами, но продулся в пух и прах. Ни о каких деньгах, понятное дело, никто и не заикался.

— Хотите, мужики, я сделаю вам документы, к которым ни один мент не придерется? — предложил он сам. В его чертах трогательно проглянуло смущение. — Нужна только фотокарточка. Наш фотограф работает на первом этаже.

Артисты посмотрели друг на друга, пожали плечами. «… хоть шерсти клок», — означало это движение. Фотография уже открылась. Умытые, причесанные, в одном и том же поочередном пиджаке присели они на стул перед объективом. Остальное было делом техники. Вечером после концерта каждый из трех друзей получил паспорт на имя одного и того же молодого человека, в одинаковой лиловой обложке, с постоянной московской пропиской по одному адресу.

Теперь этой липе предстояло работать.

«Хоть я страшусь того, на что дерзаю…»

Несмотря на телесную крепость и богатырский вид, Толик плохо переносил нервные перегрузки. Его сценическим амплуа были пародии, забавные сценки и звукоподражание, иными словами, тяжкий хлеб легкого жанра. Поэтому вне театра он был немногословен. С возрастом увлечения молодости стремительно пошли на спад, в душе с твердостью обозначилось коренное назначение его жизни, далекое от софитов и аплодисментов.

Он был простым человеком. Он решился.

Впервые пришлось списывать данные из лиловой обложки при заполнении граф и колонок в бланке регистрации ИТД «Каскад». Когда рука его раз за разом стала выводить подлинные ФИО вместо фальшивых, он с полной ясностью осознал, через какие напряги придется идти. В корзину полетели три испорченных бланка. Дело происходило не в самой столице, но в Зеленограде, городе физиков, у железнодорожной станции Крюково. Здесь действовали московские нормы.

Первый страх он испытал на приеме в кабинете инспектора Административного Округа. Страх всамделишный, настоящий, как перед выходом на сцену. Задерганная пожилая дама, взяв его документы, принялась близоруко и неприязненно рассматривать каждую страничку лилового паспорта. Он замер. Слабым звоном качнулось в затылке головокружение. Накануне и днем, и вечером, при разном освещении этим придирчиво занимался он сам и не уличил березняковского умельца ни в малейшей оплошности.

Инспектор отложила паспорт, достала «Лицензию» на гербовой бумаге и стала вписывать его данные.

— Деревянко Станислав Романович, — написала она. — Как называется ваша фирма?

— «Каскад».

— Возьмите другое имя. Этих «каскадов» сейчас десятки и сотни.

«Много ты знаешь…»- подумал он.

— Мне нравится «Каскад», — Толик играл «крутяк».

Она пренебрежительно хмыкнула.

— Не все ли равно? Сами путаницу создаете, а потом жалуетесь, когда из налоговой к вам по двадцать раз приходят.

Опустив глаза, он помолчал. Потом сказал мягко и незаинтересованно, будто не о своем деле.

— Пишите «Каскад».

Женщина тоже успокоилась, даже прониклась тенью симпатии. На лице ее проступило странное лукавство.

— Будь по-вашему, Деревянко. А вот если бы вы пришли завтра, не видать вам никакого «каскада», как своих ушей. С завтрашнего дня вступает в силу «Постановление…» о названиях новых юридических лиц, запрещающее любые повторы.

Он поздравил себя с неожиданной удачей. Добрый знак.

— Значит, мне везет.

И чуть-чуть отпустил себя.

— Чем собираетесь заниматься? — продолжала инспектор уже по-человечески, — Что за пош. р. о.?.

— Пошив рабочей одежды.

Она насмешливо кивнула.

— А на самом деле чем, Станислав Романович? Кому нужна сейчас рабочая одежда?

Толик напрягся вновь.

— У меня хорошие отношения с зарубежными… друзьями. Будем шить для них.

— Нужны им ваши тряпки… — она вздохнула и притиснула бумагу печатью. — Все так говорят, а на самом деле торгуют, чем попало. Водкой, бензином. Эх, вы…

Заглянув вечером адресно-телефонный справочник «Желтые страницы», в алфавитный список на букву «К», Анатолий обнаружил стройный столбик из тридцати двух «Каскадов» подряд. Не слабо, как говорится.

… Большую часть своей доли Виктор отнес матери и бывшей жене с дочкой в надежде на успех второго плана, который был рассчитан на трехнедельную выручку всего агентства. Он уже действовал. Толик наведывался в свой банк дважды в неделю, и каждый раз сбрасывал по килограмму веса от дикого страха и напряжения. Изнутри агентства обстановку отслеживал Виктор. Тихо. Невнятные слухи о краже еще бродили среди советников, отчасти подтвержденные отменой обещанных четырнадцати процентов, но близились пустые для бизнеса ноябрьские праздники, когда на долгое время замирает деловая жизнь, и среди рекламистов нарастал аврал. Скорее, скорее! Успеть, успеть!

Платежки мелькали одна другой.

Прошла неделя, десять дней. С полок пачка за пачкой уходили чистые бланки договоров, с напечатанными внизу слева реквизитами банка. Виктор едва успевал обновлять запас. По этим реквизитам клиенты исправно присылали оплату. А Толик ходил в банк, как на работу.

Две недели. Тишина. Все идет как по маслу. Три дня праздников даже на руку, то да се, шаляй-валяй, никакой бдительности. Однако, до тринадцатого-четырнадцатого ноября следует закруглиться. Если не раньше.

Виктор продолжал восхищаться Валентиной. Великая женщина! В одночасье лишиться целого состояния, и хоть бы хны! Ни красных глаз, ни нервных срывов… А как умеет держать расстояние! Даже мысленно не подступишься. Великая актриса! Это даже заколебало его. А мог ли бы он так-то? Пожалуй. Нет же у него на текущий момент никаких угрызений! Значит, право имеет .

— Когда-нибудь, — уповал он, с улыбкой оглядывая свое душевное хозяйство, — когда-нибудь все пережитое пригодится мне для творчества. Полюбите нас черненькими, беленькими нас всякий полюбит.

Ранние годы Алекса прошли под звездой его редкостного ума и развития. Достаточно сказать, что четырех с половиной лет он с закрытыми глазами обыгрывал в шашки пенсионеров на скамеечке у дома. С закрытыми, потому что умел видеть окружение, не разжимая век. В пять лет это умение ушло, но остались другие способности, которым он не придавал значения, полагая, что «у всех так». На шестом году мальчик был подготовлен не ниже четвертого класса средней школы, а в шестом, можно сказать, приближался к выпуску. «Принц»- называли его. Необычное прозвище среди насмешливых сорванцов!