Астра - Крепитесь, други!

Виктора, между тем, так и подмывало. То, что никто не догадывается о его успехе, угнетало его, как немота. Он вновь вскочил и пустился в размышления на любую тему, хотя бы о последнем замечании Лады, лишь бы не молчать, высказываться на публику.

— Да, двадцать пять неудач — это круто, — сочувственно начал он. — Так и сорваться недолго. Ведь кто такой рекламный агент? По большому счету, змеелов. В чем его искусство? Сначала обманными движениями он выманивает змею из норы. Страшно? А как же! Потом хватает за голову и прижимает зубами к чашке. Это вообще жуть. Наконец, готово, змея подоена, договор оплачен. Или сорвалось, и все напряги насмарку. Еще круче. Вот почему надо восстанавливаться. В режиме страха долго не продержишься.

— Вы неисправимы, Витя, — с досадой оглянулась Екатерина Дмитриевна, стоявшая у полки.

Она набирала чистые бланки для своей группы и придирчиво сверяла банковские реквизиты.

— Я просто назвал вещи своими именами. Тьму низких истин, так сказать. Желаете возвышаться самообманами — ваше право.

— Ты всех разрушаешь, герой, — посмотрел Юра. — Я тебе не верю.

Виктор пожал плечами.

— И не надо мне верить. Ищи себя, любого себя в тайных глубинах самого себя. Если бы… если бы вот это окно стало исправлять себя, чтобы отразиться в мониторе ровным прямоугольником, каким бы оно оказалось на самом деле? Можно представить.

— Оаа, — делано зевнул Юра.

Виктор рассмеялся и уселся на место. Уходить не хотелось. Теперь, после треволнений минувших недель, он ощущал ровную сытость богатого человека. Драгоценная жизненная энергия, затраченная сотрудниками агентства и превращенная в социальную, в деньги, надежно защитила его от суровостей жизни. Но все же следовало сделать хоть несколько звонков, чтобы не вызывать подозрений. Он набрал номер. Был обеденный перерыв, тамошняя секретарша, по счастью, отлучилась, ответил вице-президент компании.

— Слушаю, — сказал он бархатистым баритоном.

И Виктор, уважительно и солидно, как состоятельный человек состоятельному человеку, посоветовал разместить в прессе статью, а лучше интервью на полстраницы, а лучше на целую газетную полосу накануне Нового года, чтобы показать друзьям и недругам, кто чего стоит. Все в комнате подняли головы, внимая этой беседе. Такого здесь еще не слышали! Высший пилотаж!

— Вы меня убедили, — согласился клиент, — пришлите счет по факсу.

— Может, подъехать с договором? — суетнулся Виктор.

— Я сказал, по факсу. Мы оплатим.

Через пять минут заполненный договор, без единого процента скидки, был отправлен.

— Хорошо идти пешком, держа за повод своего коня… — щелкнул пальцами Виктор, полагая, что эта фраза из Монтеня не будет понята никем.

Он ошибался. Шурочка вполне ощутила издёвку этих слов. Сдерживая себя, она сжала кулаки и поднесла их к пылающему лицу. В эту минуту в комнату вернулась Лада, и Шурочка сгоряча накинулась на нее, и неловко, оскорбительно предложила свою прекрасную спасительную помощь.

— Ты меня, конечно, извини, — резко сказала она, — но тебе давно пора сделать пластическую операцию. Молодость проходит, а ты так ничего и не знаешь. Правда, Агнесса?

Агнесса от неожиданности не нашлась с ответом. Все повернулись к Ладе. Девушка залилась румянцем. Как все блондинки, она вспыхивала так, что лицо, шея, уши, и, казалось, само тело розовели в минуты смущения.

— Я… я не знаю, — пролепетала она.

— А что там знать? — напористо продолжала Шурочка, — мой клиент в Косметическом центре делает эти операции каждый день. У него такие альбомы с исцелёнными — глазам своим не поверишь! Я положила им скидку в сорок три процента, так что все схвачено, за все заплачено, как в песне. Иди и возвращайся красивой.

Все молчали. Поворот темы был сногсшибательным.

— Быть или не быть, вот в чем вопрос, — Виктор встал в позу Гамлета. — «Достойно ли смиряться под ударами судьбы иль надо оказать сопротивленье»…?

Никто не обратил на него внимания. Все молча обдумывали новость.

— Что молчишь? — смягчилась Шурочка.

Из глаз Лады покатились слезы.

— Я боюсь, — мучаясь вторжением в свое сокровенное, прошептала она. — Вдруг не получится…

— А если не получится, то врач обязан на тебе жениться. Опять не хуже, — наставительно склонился к ней Виктор.

— И ничего смешного! — наконец-то сорвалась на него Шурочка. — У человека судьба решается, а ему шуточки! — базарные нотки явственно зазвучали в комнате. — Смотрите на него! Ходит тут, выказывается… Плевать ему на всех, ему хорошо, и ладно! А люди хоть пропадай!!

Виктор опешил. Что-то знакомое было в этом, что-то, что-то… Зора… Черт бы побрал этих женщин с их ведовством!

Но Шурочка уже выплеснулась и замолчала ради собственной безопасности. Она подсела к Ладе.

— Не бойся. Я видела у Карена фотографии людей до и после операции. Очень хорошо получается, правда-правда. Вот его визитная карточка. Звони и записывайся на первый прием. Скажешь, от меня.

— Алло! Семен Семенович, ты слышал новость?

— Нет. Какую?

— «Голоса» передали только что. Крах на биржах Юго-Восточной Азии. Азиатские «тигры и драконы» ранены. В Сингапуре, Южной Корее, Тайване — везде обвал. Они говорят, что это дело рук США, точнее Джорджа Сороса. Как ты считаешь?

— Выходи на сквер, Викентий Матвеевич. Надо обсудить.

Они встретились минут через сорок и пошли по обледенелым дорожкам. Было ветрено, на ледок ложилась пороша. Они сошли с тропинки и зашагали по газону, чтобы не поскользнуться.

— Теперь жди беды, — говорил Викентий Матвеевич. — Подскочит доллар, поползут цены. Это надолго.

— Не сразу же, — возразил Семен Семенович. — Сначала в Европе, потом у нас.

— В Восточной Европе, скорей всего. Мы следующие.

Семен Семенович нахмурился. Он получал военную пенсию и мог бы, казалось, не слишком печалиться, но жена, дети, внуки — всех надо поддерживать, и если поползут цены, накроет всех без разбора.

— Понятно, чьи это козни, — произнес он. — Конечно, все это Америка делает. Не нравится ей, что они все могут объединиться и жить своим миром. Азиаты! К ним Китай ближе, вдруг с ним сговорятся? Вот американцы и хотят их в пыль разбить. И нас заодно. Мы теперь слабые, дохлые, никудышные. Знаешь, под каким условием они помогают Украине и Молдавии?

— Под каким? — Викентий Матвеевич знал, и сам же говорил об этом майору, да тот, видно, запамятовал.

— Чтобы они не платили долгов Газпрому!

— Ишь ты.

— Так нам и надо! — злился Семен Семенович. — Тащим к себе их демократию, точно заморскую невесту. Промышленность остановилась, народ криком кричит, жулики расплодились, как тараканы. А мы их во власть выбираем в этой дерьмократии , что в Кузнецке, что в Нижнем Новгороде. Учителя, святые люди, прекратили занятия с детьми! Голодают! Когда это было? Позор! Нет, Викентий Матвеевич, демократия не для нас. Вон, в девяносто третьем, в октябре, помнишь? — расстрелял собственный парламент, и что? Вскочил петух на забор, кричит с танка, ан руки-то в крови, кто он теперь?