Дерек Картун - Бесы в Париже

- Это почему же?

- Потому что это наиболее важные сведения, их следует знать лишь этим четверым.

- А куда деваются рукописные тексты вашего коллеги?

- Не знаю. Могу спросить.

- Пожалуй, не надо, - сказал Баум.

- Каждый из тех, кто получает протоколы, должен их прочесть, подписать и вернуть секретарю министра. Там их подшивают и хранят в сейфе. Единственное исключение - экземпляр, предназначенный для президента. Его я храню здесь. - Он показал на квадратный сейф в углу комнаты.

- Если бы вам кто-нибудь сказал, господин Вэллат, что протоколы оказались совсем в другом месте, очень бы вас это удивило?

Длинное аскетичное лицо не выразило никакого интереса. Бауму подумалось, что долгие годы наблюдения за жизнью высших политических кругов и за скрипучим ходом колес в государственном механизме отучили его собеседника от проявления каких бы то ни было чувств - разве что легкого неудовольствия.

- Это вполне возможно, не вижу особых причин для удивления. Когда документы циркулируют в правительственных кругах подобным образом, всегда есть риск. Но это было бы серьезным нарушением порядка.

- А если бы речь зашла именно о вашем экземпляре, о том, за который отвечаете вы?

- Это абсолютно невозможно, - произнес Вэллат спокойно, без волнения. Самоуверенность служила ему надежной защитой.

- Понимаю. Что же касается других копий... Это возможно, стало быть?

- Не так уж невозможно.

- По вашему мнению, который из экземпляров скорее всего мог бы... Баум намеренно не закончил фразу.

- У меня нет такого мнения, сударь.

- На каждой копии проставляется имя или инициалы лица, которому она предназначена, так?

- Только инициалы. В особом квадратике на первой странице. Например, АП/МО означает Амбруаз Пеллерен министр обороны. Ниже - имя того, кто скомпоновал и отпечатал протокол. Видите, на каждой копии есть ссылки на двух лиц: первые на всех копиях разные, а вторые одинаковы. Из чего вы можете заключить, что первые впечатываются отдельно в каждый экземпляр.

- Не могли бы вы показать мне это на том экземпляре, что хранится у вас?

- Меня не уполномочили показывать вам государственные документы.

- Ну что ж! - Баум просмотрел записи, остановился на списке членов комитета. - Я вижу, что на июньской встрече присутствовали премьер-министр, министры обороны, финансов и внутренних дел, начальник генерального штаба, еще один генерал, секретарь из министерства обороны и вы. Это обычный состав?

- Обычно бывает человек десять - двенадцать. В этом списке восемь. Остальных вызывают в комнату, когда обсуждаются определенные темы. Но в июне никого таким образом не вызывали.

- Почему?

- В соответствии с повесткой дня. Я не имею полномочий затрагивать эту тему.

Президент правду сказал: не тот это человек, чтобы вести беседу без специального на то указания. Для Баума сейчас это значения не имело: он и так знал, что обсуждалось в июне. Никаких дополнительных сведений собравшимся не потребовалось, поскольку заседание целиком было посвящено отношению с силами НАТО и ядерной политике НАТО, - следующее совещание под председательством самого президента должно было выработать основную линию. Соблазнительный кусочек для передачи Советам, если кто-то из присутствующих жаждет получить звание полковника КГБ и дачу в окрестностях Москвы.

Но сумка мотоциклиста заключала в себе нечто большее.

- Мне известно, что комитет обсуждал замену генерала Лапуанта на посту начальника генерального штаба и что к протоколам был приложен перечень четырех возможных кандидатов с характеристиками на каждого.

С тонких губ Вэллата слетело только одно слово:

- Верно.

- И эти две странички были розданы членам кабинета тем же манером?

- Да.

Теперь Баум узнал все, что требовалось.

- Благодарю вас, сударь, - сказал он, вставая и протягивая собеседнику свою толстую руку. Вэллат, тоже поднявшись, обменялся с ним коротким рукопожатием и слегка поклонился.

- Если еще что-нибудь, что я могу и вправе... - Он произнес это без энтузиазма.

Спускаясь по широкой лестнице Елисейского дворца, Баум обратился мыслями к трагедии, о которой шумела пресса, - к взрывам на Конкорд и на аллее Альберта Первого. Мнение было единодушным: дело рук "Красных бригад". Однако пока ни одна из известных ультралевых организаций не взяла на себя ответственность. Никто не обратил внимания на звонок в редакцию "Авроры" от представителей некоей группы "Вернемся в 68-й", поскольку никто о ней прежде не слышал. Была и еще версия, вытекающая из того, что в здании, которое было уничтожено взрывом, располагался штаб федерации "Железо и сталь", а эта федерация последние полгода вела жестокую тяжбу с профсоюзом по поводу заработной платы и дополнительных льгот для работающих на ее предприятиях.

- Думать надо о том, что меня касается, и о том, что следует делать, а не о том, что я сам вообразил, - сказал себе Баум.

Пока он пересекал двор, ворота открылись и влетел сверкающий, черный, повышенной мощности "ситроен" премьер-министра в сопровождении четырех мотоциклистов. "Знал бы ты, - подумал Баум, глядя, как премьер-министр выходит и поднимается по ступеням, - знал бы ты, голубчик, что и ты сам и все правительство сидите на бочке с порохом, которая того и гляди взорвется под вашими задами, если только бедный старый Альфред Баум сделает хоть один ложный шаг".

В тот же день, чуть позже, Жорж Вавр сидел в весьма импозантном кабинете министра обороны. В некотором смысле это была вылазка на вражескую территорию, поскольку министерство обороны занималось всеми военными вопросами. Сотрудники департамента безопасности министерства внутренних дел - по сути своей контрразведчики - с великой ревностью относились к знаменитому "второму бюро" в составе министерства обороны, ответственному, согласно своему статусу, за военную разведку, но часто сующему нос в дела контрразведки, которые его касаться не должны. "Пятая колонна" в военных делах - второе бюро с его безликими полковниками, с его тайными и нередко клеветническими архивами - было постоянным оппонентом и соперником ДСТ. У бюро были преимущества, обусловленные его долгим существованием и сложившимися традициями: власть, способность инспирировать страх, создавать национальные мифы. А департамент возник сравнительно недавно, во время войны, деятельность его была скрыта от всех, что и соответствовало его задачам, и у него в коридорах власти было больше врагов, чем друзей. На счету второго бюро числилось множество скандалов, то и дело всплывали факты чудовищной некомпетентности его сотрудников, непристойные междоусобные баталии, а ДСТ ухитрялось никогда не выносить сор из избы.