Дерек Картун - Падение Иерусалима

Они разошлись, не попрощавшись. Таверне отправился повидать брата - их редкие встречи обычно назначались в кафе возле Пантеона - и пересказал ему неприятный разговор.

- Жизнь становится опасной, - завершил он свой рассказ. - Савари то ли сам обманывается, то ли нас за нос водит - когда я попросил его объяснить подробней, что у него за проблемы с контрразведкой, он набычился и отвечать отказался. Но раз он требует свои комиссионные, да еще так настойчиво, значит, чувствует реальную опасность. Он больше знает, чем говорит.

- Если контрразведка выйдет на тебя, я пропал, - отозвался брат, он старался казаться спокойным, но взгляд, которым он окинул кафе, выражал тревогу. - Если что - придется мне когти рвать. Ты перевел деньги в Женеву?

- Перевел. Ты, кстати, еще не рассказал о результатах своей поездки, напомнил Таверне.

- Я только вчера вечером вернулся. Все идет по плану. В Мейрарге я обо всем договорился - проблем не будет. Самый удобный день 22 июля, у меня есть все транспортные схемы. Ты успеешь подготовить команду?

- Успею. Я повидался с Караччи, он все устроит.

- Понадобится всего человек шесть, они должны быть надежными. Автоматы для всех. Хорошо бы еще гранаты со слезоточивым газом - на всякий случай.

- Это все достанем. Насчет машин тоже договорились.

- Через пару дней я тебе сообщу точное место и подробный план действий.

- Как он выглядит, наш товар?

- Две плутониевых боеголовки, по пятнадцать килотонн каждая.

Обсуждение деталей сделки как-то успокоило обоих - в сущности, ничего еще не потеряно, дело движется. Таверне так и сообщил Ханифу, прибегнув к услугам ливийской дипломатической почты.

- Пора уж тебе узнать все, - сказал Ханиф. - Тем более, что насчет Эссата ты оказалась права.

Расмия по обыкновению выслушала его молча и даже на похвалу не отозвалась.

- Да и с Саадом Хайеком зря я тебя не послушался, - такого профессор никогда еще не говорил, но девушка и тут не промолвила ни слова. - Почему молчишь?

- Убили хорошего человека - что ж тут скажешь?

- Не зацикливайся ты на этом. Ошибки у всех случаются. Если помнишь, я объяснял, что операции в Париже и Риме имеют значение разве что для самих исполнителей. Ничего они не изменили - ни наших границ, ни сионистской экспансии. Только отвратили от нас мировое общественное мнение - а оно и так было не за нас. Насилие можно победить только еще большим насилием, я всегда это говорил. Всякие там акции, набеги на чужие границы и даже локальные войны - сколько их было, а что толку? Сионисты до сих пор всегда оставались в выигрыше - и Семидневная война, и Иом Киппур - все в их пользу. Вот если они почувствуют, что могут проиграть, - тут держись. И атомную бомбу в ход пустят, ничто их не остановит. Пока обходилось без этого - их всегда выручали американцы. И впредь так будет - если не переломить ситуацию. Надо их поставить перед fait accompli - перед свершившимся фактом. А факт будет такой, что Израилю грозит полное уничтожение, если он не выполнит наших требований. Повиновения можно добиться, только если у нас будет собственная атомная бомба. Вот о чем были все эти хлопоты во Франции.

- Вы собираетесь бомбу в самом деле взорвать?

- Не знаю пока. Но если понадобится, взорвем. Если Израиль не подчинится, мы пойдем на все. Предстоит еще много дел. Завтра я еду в Триполи, оттуда во Францию. А тебе придется лететь в Израиль - и очень скоро.

Он начал объяснять ей цель этой поездки - Расмия наперед знала, что если попросить его рассказать подробнее, он все равно скажет только то, что сочтет нужным, поэтому и не проявляла любопытства. Спросила только:

- А Эссат - он знал ваши эти планы?

- Я при нем даже не упоминал о них.

- Прочесть он что-нибудь мог?

- Кое-какие записи есть, но они в сейфе. И закодированы.

- А в сейф он не мог заглянуть?

- Исключено. Тебя что, эта идея напугала - насчет гибели Израиля?

- Притворяться не собираюсь - у меня просто мороз по коже, когда представляю... Но главное - не дать страху овладеть твоей душой - правда ведь?

Глава 25

Бен Тов вернулся домой к полуночи. Жена давно спала. Он уселся в гостиной, разложил на столе бумаги и попытался работать. Но сосредоточиться не смог. Снял с полки книгу и расположился в кресле поудобнее, но через полчаса захлопнул ее и взялся за телефон.

Новостей пока нет, сказали ему, и раньше трех вряд ли будут. Он снова открыл книгу, убедился, что читать не может, пошел в кухню, достал из холодильника йогурт и яблоко, все съел. А он-то себя считал волевым человеком - но дошло до крайности и на тебе - ни страницы прочесть не может, яблоко это жалкое... Ему стало стыдно. Разбудить, что ли, жену? Все легче, чем ждать в одиночку. Но он не решился и вместо этого предпринял еще одну попытку прочесть хотя бы главу. Когда без четверти четыре зазвонил телефон, он вскочил так поспешно, что опрокинул кресло.

- Ваш агент в безопасности, жив, - сообщил дежурный с базы Рамат Давид.

- Поговорить с ним можно? Как он?

- Плох. Но врач его уже осмотрел и говорит, что поправится, только в больницу надо поскорей.

- Вызовите скорую, пусть отвезут его в Хадассу, я туда позвоню. Как его состояние? Они там спросят...

Ему было слышно, как дежурный разговаривает с врачом:

- Ожоги второй степени на большой части тела. Тепловой удар. Это так, на первый взгляд. Насколько с виду можно судить. Скорая приедет минут через пятнадцать.

- В сознании он?

- Нет, бредит. Доктор дал ему успокаивающее.

Повесив трубку, Бен Тов тут же связался с клиникой в Хадассе и сразу взял самую высокую ноту:

- Немедленно поставьте в известность вашу администрацию: через час или около того к вам доставят пациента, которому понадобится отдельная палата и максимальный уход - так распорядился министр обороны.

Он вкратце объяснил, в каком состоянии пациент, и выслушал ответ, что тревожить начальство не обязательно: в клинике любой вправе рассчитывать на внимание и заботу.

- А я вам говорю, предупредите заведующего, ему следует быть в курсе дела.

Что-то такое прозвучало в его голосе - дежурный врач спорить не стал:

- Хорошо, сейчас я ему позвоню.

Бен Тов, сам не замечая, что улыбается во весь рот, погасил свет в гостиной, пошел в спальню и разбудил жену:

- Мы его спасли, - сказал он торжествующе в ответ на ее недоуменный взгляд. - Вытащили его, он в порядке...

Утром он первым делом заехал в клинику. Эссат еще толком не пришел в себя и встретил его только бледной улыбкой. Возле него хлопотала тоненькая, как прутик, медсестра, пытавшаяся напоить сонного пациента водой из поильника:

- Это необходимо, - увещевала она. - Ну, еще глоточек.

Бен Това, который топтался будто медведь, в сверкающей чистоте палаты, разглядывая больного почти отеческим взглядом, она через минуту выставила за дверь.