Владимир Кашин - Чужое оружие (Справедливость - мое ремесло - 4)

Она считала их непорочными, святыми, чуть ли не богами! Так кого же она сегодня видела, с богом ли говорила?

Открыла глаза. Всегда краснощекий, брат Михайло от вина и духоты раскраснелся еще сильнее, его круглое лицо плыло перед глазами Марии большим кровавым пятном.

Брат Петро пил мало, зато старательно подливал хозяину дома. Он сидел боком к дверям, и Мария видела только благообразный аскетический профиль, лысину и большое ухо, которое шевелилось, когда Лагута жевал.

Мария застыла возле двери, не решаясь ни открыть ее полностью, ни закрыть.

- Разгоню я всех этих блаженных, - услышала она голос брата Михайла. - Осточертели они мне, Петро... Накличут беду, наведут милицию.

- Наоборот, - убеждал Лагута, продолжая жевать. - Твои блаженные настоящая крыша. Милиция не очень любит вмешиваться в дела верующих. А если что-нибудь... Можно поднять такой шум, что и в Москве услышат. И не только в Москве... Они нам одно - спекуляция, воровство, а мы им на весь мир - страдаем за веру, за свободу совести!..

Уже крепко подвыпившему брату Михайлу понравились последние слова Лагуты, и Мария увидела, как широко он улыбнулся.

- Конечно, за свободу совести, именно... - с удовлетворением проговорил он. - Я только за свободу. И чтоб по совести... А не задаром... А вот ты меня обижаешь, Петро. Обещал молодку, а где она?.. Я тут как сторожевой пес: передачи для тебя принимаю, прячу и перепрятываю. За них знаешь что может быть - строгий режим до скончания века... Это разве по совести?

- Дом тебе кто купил? Я купил! Такое в твоей жизни часто бывало? Забыл, как без копейки в кармане торговал булочками в порту?

- То была временная зона...

- Так что благодари бога нашего...

- А зачем ты мужа той дурноватой сюда прислал? Продаст он, вот увидишь.

- Иван Чепиков - моя забота. Прислал, значит, нужно. И не продаст он, не до этого ему сейчас...

В сознание Марии слова доходили медленно. Голова кружилась. Когда услышала имя мужа, у нее чуть ноги не подкосились, и она невольно распахнула дверь.

Хозяин дома и его гость замерли от удивления, когда на пороге в белом одеянии возникла Мария. Придя в себя, позвали ее. Она не слышала, не понимала их слов.

Тогда брат Михайло поднялся, взял ее за плечо и повел к столу. Она не сопротивлялась, шла безвольно, еле передвигая ноги.

Лагута отодвинул скамью и помог Михайле усадить Марию.

- Господь простит нам этот грех, сестра Мария, - сказал пресвитер, оказавшийся справа от нее. - Мы наново рожденные святым духом и больше не принадлежим этому миру. Мы уже стали божьими людьми, и он - наш господин. Нам теперь не может быть никакого осуждения в этом мире. Будь с нами, Мария! Господь и тебе даст прощение греха, и ты тоже придешь в новую жизнь, найдешь новое рождение...

- Испытаешь обряд огненного крещения, - добавил Лагута, наливая в рюмку разбавленного спирта. - Коль ты уже явилась сюда, значит, бог направлял твои стопы и ты тоже выделена из стада.

Мария отодвинула поставленную перед ней рюмку. Но Лагута упрямо возвратил ее на место.

- Исполняй божью волю во всем, - произнес он уже непослушным языком. - А волю его скажем. Мы с ним сейчас говорили, и ты будешь с ним говорить... - И вдруг, повернувшись к Савенко, воскликнул: - А как хороша, брат Михайло, наша Мария, как роза господняя! Хотя и хромуля...

Мария попыталась встать из-за стола, но брат Михайло взял ее за голову и, сжимая пальцами щеки, попробовал силой открыть рот. Вырываясь, Мария повернулась к Лагуте и простонала:

- Брат Петро, что же это? Что же это?..

Но Лагута промолчал. Только продолговатые лисьи глаза еще больше сузились. Наконец она услышала его голос. Но не в свою защиту.

- По воле святого духа...

- Не простится это вам! - успела крикнуть Мария и поперхнулась жгучая горечь перехватила дыхание. Она тяжело закашлялась, еле передохнула и, ничего не соображая, конвульсивно хватала ртом воздух. Слезы брызнули из глаз.

Сильные руки брата Михайла расслабились и отпустили ее.

Мария опьянела, стало нестерпимо жарко, неприятно кружилась голова, перед глазами плыли стол, бутылки, тарелки...

Она еще раз попробовала подняться и, хотя уже никто ее не держал, не смогла.

- Вот так будет лучше, - услышала над собой чей-то голос и не поняла, кому из двух "братьев" он принадлежит. - Отныне мужу своему ты будешь не женой во браке, а сестрой, без греха... Христова любовь подымет тебя до бога. Иисус Христос сошел на меня и сказал: "Чадо божье не от крови, не от желания плоти, не от желания мужа, но от бога рождается..." Будет и тебе дитя не греховное, а божье...

Мария, уже не владея собой, пьяно улыбнулась.

- Иисус, сойдя, сказал, - продолжал Лагута, опустив сильную руку ей на плечо, - грехом грех уничтожьте, и ты должна сейчас подчиниться брату Михайлу, ибо он в грех впадет не по своей воле, не по желанию плоти, а по воле святого духа...

При этих словах брат Михайло навалился на Марию и начал целовать ей лицо и плечи...

Последнее, что она как в бреду почувствовала, было то, что ее подымают со скамьи, стягивают рубашку... Потом стало душно, и она тяжело провалилась в бездну, влетела в черную звездную ночь, туда, где сегодня уже говорила с господом. И показалось ей, что на этот раз она по-настоящему навсегда оставила грешную землю...

Когда Мария проснулась, в доме никого не было, кроме Федоры. Старуха молча, сжав губы, помогла ей одеться и вывела на улицу. Остановив какую-то машину, ткнула шоферу деньги и попросила отвезти больную женщину в Вербивку.

III

Их было четверо. Три сотрудника милиции и рецидивист-расхититель Михайло Савенко. Уже битый час продолжался бесплодный допрос. Савенко притворялся божьим агнцем. Лишь после того как подполковник Криворучко напомнил об уголовном прошлом "божьего наставника", тот начал сдаваться и признавать за собой грешки, за которые большого наказания не полагалось.

Выяснилось, что брат Михайло вовсе не Савенко, а Савченко, который уже дважды привлекался к ответственности за хулиганство и воровство и отсидел в исправительно-трудовых колониях в общей сложности больше восьми лет.

Сначала все шло довольно однообразно: подполковник Криворучко задавал вопросы, на которые Савенко-Савченко большей частью бросал лаконичное: "Не знаю".

Ответы допрашиваемого быстро печатались на машинке, за которой сидела молоденькая белокурая женщина, инспектор отдела борьбы с хищением социалистической собственности.

- Каким образом у вас дома оказалось такое количество спирта? - в третий раз повторил свой вопрос подполковник Криворучко.

- Не знаю, - так же в третий раз коротко ответил Савченко. - Чужой он. Я разрешал своей пастве эту малость в моем погребе держать.

Подполковник Коваль едва не засмеялся: точно так отвечала на допросе припертая фактами к стене Ганна Кульбачка.