Владимир Кашин - Тайна забытого дела (Справедливость - мое ремесло - 2)

- Буржуев не будет, Ванда, понимаешь, ни одного во всем мире.

- А куда же их денут, Арсений?

- На дырявую шаланду - и в море! Все люди равными будут, свободными.

- А любовь будет?

- Любовь? А как же! Свобода. Хочешь - люби, хочешь - нет.

- И ты бросишь меня?

Она погладила холодными пальцами его мокрое лицо.

- Нет, - сказал матрос. - Никогда! Полундра! - внезапно спохватился он. - Чего ластишься? К часовому даже подходить нельзя!

- Господи, весь промок... - не обращая внимания на его слова, вздохнула девушка. - Пойдем в подъезд!

- Нет! Я должен охранять этого буржуя. Контра засела в нашем штабе, не иначе. Надо мировую революцию делать, а они поставили революционного матроса охранять капиталы. Пустил бы толстопузого на дно, да трибунала боюсь. - И матрос крепче сжал винтовку.

- Ну ладно, ладно, - сказала девушка. - Я пойду. Побыла бы до утра, но раз нельзя...

- Никуда не пойдешь, - сердито проворчал матрос. - В такую ночь прикончат в момент. - Он задумался. - Иди в подъезд. Восемнадцать пустых комнат, и никого не вселяют. - Он подошел к тяжелой двери, отпер ее, потом взял свою подругу за руку и повел в здание. - Выспишься, как в раю. Никто не увидит. Буржуи все спят.

Но матрос ошибался, считая, что все в доме спят. Он стоял с Вандой в темной комнате, уговаривая ее чувствовать себя свободно в этом роскошном жилище, а тем временем в противоположном крыле дома, в квартире бывшего хозяина особняка - председателя правления Кредитного банка, а теперь "совслужащего" - специалиста, который не только заявил о своей лояльности, но даже согласился служить новой власти, - не спали. Не спал сам Павел Амвросиевич Апостолов, не спали его тайные гости, которых провели черным ходом, не спала напуганная метелью и недобрыми предчувствиями дочь Апостолова - ровесница Ванды. Не спала и смерть, притаившаяся в непроглядной темени коридоров особняка, смерть, которая уже избрала своей жертвой молодого матроса Арсения Лаврика.

Просторный кабинет Апостолова, где в лучшие времена случалось Павлу Амвросиевичу принимать влиятельных и даже титулованных клиентов, утопал в темноте. В неосвещенном помещении едва белели запорошенные метелью высокие венецианские окна.

Гости сидели в креслах и разговаривали негромко, но как люди, которые чувствуют себя дома в любой обстановке и только не считают нужным афишировать это.

Хозяин, на ногах которого были мягкие туфли, похаживал по комнате, и его силуэт то появлялся у окна, то возникал рядом с кем-нибудь из гостей.

- Как известно, - говорил он, - при переходе к нэпу денежная система была полностью разрушена. В условиях обесцененной валюты и постоянных эмиссий стабилизировать курс рубля невозможно. Но год назад большевики создали свой Госбанк. А в нынешнем году выпустили деньги нового образца, надеясь укрепить свой рубль.

- Господин Апостолов! - послышался резкий голос человека, который сидел у окна. - Оставьте свои панегирики. Мы пришли по делу, а не для того, чтобы слушать то, что нам самим хорошо известно.

- Понимаю, - отозвался хозяин. - И не стану вас задерживать. Хочу только обратить ваше внимание на обстановку и напомнить, что новая власть, учитывая тяжелое положение с финансами, идет на поклон к ею же проклятому частному капиталу. А это очень важно. В Одессе, например, губплан уже дал разрешение на открытие коммунального банка при условии максимального участия частных акционеров и минимуме государственного взноса. Совнарком разрешил открывать ломбарды и ссудные кассы для населения, по существу частные, хотя и под эгидою государства. И, главное, месяц назад объявлен декрет о свободном обращении благородных металлов и драгоценностей. Это вам, по всей вероятности, тоже известно.

- Уповаете, что вам вернут бумаги, золото, бриллианты, вот этот ваш банк?

Апостолов, остановившись у стола, замер в безмолвии.

- Они затем и взяли вас на службу, чтобы вы не теряли надежды, сказал один из гостей. - Назначили управляющим. Будто бы ничего и не изменилось. И действительно... Ценности лежат там же, где лежали, в ваших сейфах, - как вы их только уберегли при всех сменах власти! И вы, так сказать, при них, вроде бы на старом месте. Но ценности не ваши, - сделав ударение на двух последних словах, заключил гость. - Теперь вы клюете на новую приманку, - видите ли, коммунисты возвращают хозяевам мелкие предприятия, дают в аренду, разрешают обращение золота и драгоценностей. Ничего вам не вернут, уважаемый. Что заграбастали, того из рук не выпустят.

Произнесший эти слова, наверно, и сам не догадывался, что задел в душе Апостолова самые чувствительные струны. Бывший банкир мог жить только рядом со своими ценностями. Собственно говоря, и раньше не все ему здесь принадлежало, а по большей части было положено на сохранение или под залог: и фамильные драгоценности - бриллианты, золотые украшения, и акции, и другие бумаги, часть которых уже обесценилась, и слитки золота, золотые монеты и иностранная валюта. Но он привык видеть все это в своих сейфах, распоряжаться этими сокровищами, и, когда буря революции смела хозяев, он, как это ни странно, уверовал, что все отныне принадлежит ему.

И в самом деле, внешне ничего не изменилось: Апостолов по-прежнему жил с семьею в том же особняке, работал в своем кабинете; внизу, в хранилище, в тех же сейфах, покоились драгоценности. Он сохранял эти богатства, лавируя между калифами на час. Так было и с гетмановцами, и с петлюровцами, и с деникинцами. И даже теперь, когда власть красных стала государственной, Апостолов надеялся на перемены. Пока он возле денег и деньги возле него, не все потеряно. Правда, опускаясь в подвал в сопровождении комиссара - молчаливого чахоточного наборщика, присланного из губисполкома, - он растерянно останавливался у входной двери, ожидая, пока тот откроет ее своим контрольным ключом...

- А нэп - это всего только тактический ход, - продолжал все тот же гость. - Никто этого и не скрывает. Ленин сказал, что отступают для того, чтобы разогнаться и прыгнуть вперед. Хозяин потом и капиталом своим вдохнет жизнь в мертвые машины, и Советы заберут себе тогда уже действующие фабрики. Политика простая. И даже весьма. Только недальновидные люди могут клюнуть на этот крючок. Экспроприация, собственно, уже началась.

- Сколько у вас активов? В наличности? - спросил глуховатый голос из глубины комнаты.

- Около четырехсот тысяч золотых рублей, если считать весь запас. Или двадцать четыре тысячи червонцев.

- Уточните.

Апостолов подумал и ответил:

- Золотой российской монеты - на двести тысяч рублей, золота в слитках - на сто шестьдесят, иностранной монеты - на двадцать три, банкнот английского банка - на двести тысяч фунтов.