Юрий Кургузов - Возвращение Скорпиона

Я разозлился:

— Слушайте, может, угомонитесь? Вам что, баб мало?! Ей-богу, вы, по-моему, какой-то озабоченный. Ну найдите себе, в конце концов, новую тёлку и чпокайтесь с ней на здоровье! Или займитесь поплотнее женой. Уж попробуйте, раскочегарьте! Да жены, между прочим, ежели как следует ими заняться…

И вдруг…

И вдруг его физиономию перекосило так, что я заглох на полуслове.

А он ледяным, но до жути вежливым тоном произнес:

— Если вы еще хоть когда-нибудь заговорите в подобных выражениях о моей жене, я вас убью. — Подумал и добавил: — А теперь пошел вон!

?! Вот такой номер… А ведь, судя по взгляду, и впрямь убьет. Ладно, столь неслыханной наглости я, конечно, ему не спущу, однако… Однако мне и в самом деле пора.

И я тоже ледяным и до жути вежливым тоном произнес:

— Прощайте, подполковник. От всей души надеюсь, что это наша последняя встреча. Не забудьте позвать вашего Портоса и поднимите, пожалуйста, с пола оружие. — Открыл дверь "Волги": — Чао!..

Когда они уехали, я вернулся в свою машину и набрал номер Маргариты.

Далеко не сразу, но она ответила. Каким-то подозрительно веселым голосом она сказала:

— Да, слушаю!

— Это я, — отозвался я и сразу взял быка за рога: — Понимаешь, времени в обрез, однако ты срочно должна ответить на два вопроса.

Маргарита посерьезнела, но не очень.

— Ну, задавай, Сфинкс. Только не убей потом.

Пропустив эту относительно безобидную колкость мимо ушей, я спросил:

— Что у Мошкина с женой?

Она помолчала.

— А зачем тебе это?

Я рассердился:

— Эй, родная, раз спрашиваю, значит, нужно. Там что, неразделенная любовь?

Теперь голос Маргариты уже не был веселым.

— Дурак! Там неразделенная болезнь.

— За дурака ответишь. Что за болезнь?

Похоже, Марго поморщилась.

— Ну-у-у, точно не знаю. Кажется, у нее проблемы с головой.

— Сумасшедшая, что ли? — уточнил я.

— Да говорю же, толком не знаю! Ну, вроде бы… — Добавила: — И еще, кажется, пьет.

— Ага… — пробормотал я. — Спасибо… — И задумался. Ей-ей, эту новость стоило как следует обмозговать. Однако же Маргарита думы мои перебила:

— А второй вопрос?

— Тьфу! — Свободной рукой я хлопнул себя по лбу. — Слушай, тут сорока на хвосте принесла, что у папаши твоего гости. Какие, не знаешь?

— Знаю. Сестра прилетела. С племянницей. Уже звонили, приглашали на семейное торжество.

— А-а. — Я помолчал. — Ну и ты?

Маргарита понизила голос:

— Сказала, что приеду попозже, когда найду, чем занять своих гостей.

— Э-э-э, милая, так у тебя тоже уже гости? — встрепенулся я. — Оба?

— Нет, пока один.

— Который?

Почти шепотом:

— Блестящий красавец, про которого ты говорил, что его зовут Профессор.

— Можешь называть его профессором и с заглавной буквы и со строчной. Откликается на все варианты, — сообщил я. Строго добавил: — Блюди себя, а то уже ревную. И вообще, будь осторожна — он очень опасный человек.

— Шутишь?! — недоверчиво протянула Маргарита.

Я вздохнул:

— Шучу… С Джоном они как?

— Нормально. Всё удивлялся, с чего это ты вдруг надумал завести собаку.

— Надеюсь, ты не поведала — с ч е г о?

Маргарита тоже вздохнула:

— Не волнуйся, не поведала. Кстати, они уже подружились. Твой любимец ему весь костюм обслюнявил.

— Небось классный костюм?

— Бесподобный! — с элементами легкого оргазма в голосе проворковала Маргарита.

— Это хорошо, — мстительно проскрежетал я. — Быстрее переоденется, фраер.

— Да он уже переоделся. Позвать?

— Нет-нет, — поспешно пробормотал я. — Не надо. Передай привет и самую главную инструкцию: охранять тебя. Будьте там счастливы, но смотрите, не очень. А то приду — поушибаю!

— Разумеется, это добрый юмор? — уточнила Маргарита.

— Ну разумеется, — подтвердил я.

Голос ее посерьезнел:

— И все-таки, дорогой, что стряслось? И что я сказала такого?

— Э-э-э, милая… — Поскреб пятерней затылок. — Так, кое-что… — Поспешно добавил: — Всё, конец связи. Естественно, только телефонной. Отключаюсь. — И отключился.

…Ах, женщины-женщины, ну и что же теперь прикажете с вами делать? И в первую очередь — с супругой господина товарища Мошкина.

Вот ведь вопрос вопросов…

И — далеко не единственный.

Я упоенно крутил баранку и думал о том, какой же я все-таки молодец, что встретился с Мошкиным и позвонил после этого Маргарите. Почему? Да потому, что последние новости не только предоставляли мне дополнительные козыри в этом мерзопакостном деле, а и говорили, что с ним пора закругляться.

Ситуация сегодня была иной, не как в те дни год назад, когда я тыкался точно новорожденный щенок во все стороны в поисках выхода из чёртова алмазного лабиринта, — многое, довольно многое мне стало известно с самого начала, а еще больше я узнал, так сказать, в процессе, но… Но тем не менее, до поры до времени эти разрозненные обрывки и фрагменты в строгую логическую цепочку выстраивались не совсем, а вернее — совсем не выстраивались. Не всё гладко еще и сейчас. Надеюсь, лишь пока не увижусь с Профессором и не сделаю жутко важный "только один телефонный звонок".

Но даже и то, что уже "выстраивалось", было малоутешительным, и это мне абсолютно не нравилось. Потому как ежели главная из догадок верна, то… Но нет! Нет, подождем встречи с Профессором.

Однако через минуту мне вдруг показалось, что все эти сногсшибательные догадки и невероятные предположения — в корне, в принципе неразумны, беспочвенны и неверны. Но надо действовать. И действовать хотя и быстро, но осмотрительно.

Адрес? Адрес я знал. Правда, по пути на секунду притормозил и набрал некий номер, но на ответ не отозвался, просто подышал секунд пять в трубку, дабы наверняка убедиться, что предстоящему разговору не помешает главный, кто мог бы ему помешать.

Убедился.

Не помешает.

Главный уже вернулся в кабинет.

Свой служебный кабинет…

Искомый дом оказался девятиэтажным и по местным меркам выглядел достаточно элитно. Четырехподъездный, из красно-белого кирпича, он стоял метрах в тридцати от дороги и был окружен неким подобием парка плюс детская площадка. На площадке играли дети, а на скамейках сидели старухи, что не радовало, — торжественное появление с парадного входа штука нехорошая. Однако других вариантов не было, и я лишь постарался сделать максимально возможным, чтобы оно, появление, выглядело не слишком торжественным: скукожился, ссутулился и поплелся к нужному подъезду.

Обретя там свой обычный облик, чуть ли не бегом поднялся на третий этаж.

Вот и дверь. И звонок.

Позвонил.

Какое-то время все было тихо, но вскоре послышались шаги. Четкие и громкие, словно кто-то расхаживал по паркету на шпильках. В смысле — туфлях на высоком и тонком каблучке. Каблучки процокали по коридору и остановились возле двери.