Дональд Уэйстлейк - Вне закона

Питер проснулся будто от толчка, когда Силки Маккензи тронула его рукой за плечо. Острая боль пронзила его, потом подступила тошнота, прежде чем он смог рассмотреть пришедшую.

— Здравствуйте, Питер. Это Силки.

Подавив недомогание, Питер попробовал улыбнуться. Правая сторона лица девушки была аккуратно перевязана.

— Как вы, Силки?

— У меня все будет хорошо.

— Который час?

Силки взглянула на золотые часики:

— Двадцать минут четвертого.

— Господи! — Питер облизнул сухие губы. В левой руке у него торчала игла, соединенная с капельницей. Все равно во рту у него пересохло. Забинтованной правой рукой (сколько же раз Тайя полоснула его?) Питер дал знак Силки склониться к нему поближе. — Поговорить надо. Не тут. Могли прослушку поставить. Они вместе не все время ходят, как я успел заметить.

— Разве это не нарушение закона?

— В суде за доказательство не примут. Но они ни вам, ни мне не верят, вот и забрасывают удочки. Хотят выловить зацепку, за какую на допросе можно будет ухватиться. Проводите меня до туалета.

Силки помогла ему встать с кровати, подставила плечо, свободной рукой подтаскивала за собой стойку с капельницей. Питер увлек девушку прямо в туалет. Его так накачали всякими жидкостями, что мочевой пузырь едва не лопался. Силки, подпирая его, продолжала поддерживать под локоть, старательно глядя на стену.

— Сегодня Тайя не в первый раз привязалась к вам, — выдал Питер.

— Да. Месяцев пять назад я была в Лос-Анджелесе. В рекламе снималась. Первая работа, которую смог устроить мой агент после того, как я сделала все, что полагалось по контракту с Джоном. Только, понимаете, Джон не хотел, чтобы я работала. Чтобы лицо мое на телеэкране красовалось. Это разрушило бы… как его… очарование, прелесть, тайну его работ, которые с таким трудом создавались и пестовались.

— Значит, чтобы сохранить картины, кончай натурщицу. Я видел Анну Ван Лайер и Айлин Вендкос.

Силки оглянулась на него. Они стояли так близко… Питер почувствовал, как дрожь прошла по телу девушки.

— Я увидела Тайю в ресторане напротив Сансет-Плаза. Она притворилась, будто не замечает меня. А я… меня всю жизнь предчувствия одолевают. Неожиданно я увидела, как на Сансет-бульвар опускается туча. Темнее и зловещей я в жизни не видела. И я во весь дух пустилась бежать. Позже наняла частных детективов. Любопытство разбирало узнать, что стряслось с моими… с моими предшественницами. Выяснила, как и вы. И однажды, беседуя с Валери, поняла, что мне шестое чувство говорило про Джона. По-моему, он безумец.

— Нам надо выбраться отсюда. Прямо сейчас. Нет. У меня машина, напрокат взял, если только полиция Кембриджа ее не забрала. Вот только не уверен, смогу ли за рулем высидеть. — Поворачиваясь, он ткнулся в Силки. Слабость насторожила его. — Силки, помогите избавиться от этих иголок, а потом принесите мне остальную одежду.

— И куда мы направляемся?

— В ближайший аэропорт, откуда можно долететь до острова Кинкерн, в Бангоре, штат Мэн.

— Не думаю, что погода там очень летная.

— Значит, чем скорее мы отправимся, тем лучше. Возьмите в камере хранения мой бумажник и часы. Забронируйте по моей кредитке два места на ближайший рейс из Бостона в Бангор.

— Не уверена, что мне этого хочется. То есть снова возвращаться туда. Питер, я боюсь.

— Силки, я прошу! Вы должны помочь мне. Моя девушка сейчас на острове с этим сукиным сыном Рэнсомом!

Владелец и шеф-пилот службы полетных услуг «Лола» в бангорском аэропорту просматривала счета у себя в конторке, когда туда вошли Питер и Силки. По часам — без десяти восемь. Снежные хлопья кружили снаружи ангара, и силы морозной в них хватало, чтобы разрисовывать стекла.

Лола была женщиной крупной, немного косившей, смахивала на видавший виды воздушный драндулет. В речи ее соленых словечек хватило бы на двух жен Лота. Питер объяснил, что им нужно.

— Вертушку, чтобы высадить вас обоих на Кинкерн в такую ядреную погоду? Не пляшет, коль скоро я собираюсь протянуть до средней продолжительности жизни.

Питер предъявил свой жетон. Знак властных полномочий Лола встретила кривой усмешкой.

— Миленький ты мой, я получила звание «Заново Рожденной» и, гром меня убей, сильно не хочу пропустить Вознесение. Иначе какой толк быть Заново Рожденной?

Вмешалась Силки:

— Выслушайте меня, пожалуйста. Мы должны туда попасть. Сегодня на острове может случиться ужасное и непоправимое. У меня предчувствие.

Лола, даже не пытаясь скрыть, как сильно поражена, выпалила:

— Дресня.

— Ее предчувствия очень верные, — подал голос Питер.

Лола еще раз оглядела обоих. Бинты и кровоподтеки.

— Мне как-то гадали на чайной заварке. Выпало, что не след связываться с людьми, от которых за версту несет тем, что их крепко побили в местечковой разборке. — Шеф-пилот взяла с полетного расписания остатки бутерброда с ветчиной, на который целый батон ушел, и в два приема умяла его.

Силки терпеливо раскрыла сумочку и достала из нее очень толстый рулон ассигнаций, половину которых, как дали убедиться Лоле, составляли сотенные.

— С другой стороны, — заговорила Лола, — у вас есть предчувствие, во что обойдется маленькая экскурсия?

— Назовите цену, — спокойно ответила Силки и принялась отсчитывать купюры, бросая их на расписание поверх увядшего листа салата.

Для удовлетворения естественных нужд в распоряжении Эйхо находились биотуалет, небольшой холодильник, где она нашла молоко, кусок сыру, воду в бутылках и белое вино. Был еще электронагреватель, не дававший закоченеть после захода солнца. Нашлась даже большая овечья шкура, в которую Эйхо завернулась, забравшись в кресло-качалку.

Физически она себя чувствовала превосходно. Выпила все оставшееся в бутылке белое вино, чего в обычное время ей бы с лихвой хватило, чтобы провалиться в беспробудный сон. Но, судя по указателю за окном, ветер метался со скоростью сорок узлов, да и обстоятельства не давали уснуть. Сердце томилось от боли и предчувствия надвигающейся трагедии.

«Если сегодня вечером будет покончено», — сказал Рэнсом. Что ему известно про Тайю и что он собирался делать?

Через каждые несколько минут, устав перебирать четки, с которыми не расставалась, Эйхо вскакивала и беспокойно обегала мастерскую. Потом замирала, чтобы разглядеть между штор каменный дом в четырех сотнях шагов. Увидеть удавалось лишь неясные огоньки, свет которых перечеркивал взметенный ветром снег. Рэнсом больше не появлялся в мастерской. Сайеру она заметила, когда та ушла из дома, наверное, отпущенная Рэнсомом. В сумерках пробираясь по острову, Сайера прошла всего в какой-нибудь сотне шагов от маяка. Эйхо дубасила по стеклу, кричала, но Сайера даже головы не подняла ни разу.