Камилла Лэкберг - Запах соли, крики птиц

Йонна спустила рукав пониже. Сегодня ей не хотелось странных взглядов, сострадания и омерзительного восхищения. Раны были глубже обычных. После смерти Барби она резалась каждый день, более сильно и жестоко, чем когда-либо. Глубже проникая в мясо, до тех пор, пока кожа не раскрывалась и не выплевывала кровь. Однако виду красной пульсирующей крови больше не удавалось заглушить ее страх. Казалось, он теперь проник так глубоко, что ничто его не брало.

Иногда у нее в голове слышались взволнованные голоса, будто на магнитофонной записи. Йонна могла слышать то, что говорилось как бы снаружи и где-то сверху. Это было ужасно. Все пошло наперекосяк. Просто кошмар. Изнутри ее заполоняла темнота, а она никак не могла этому помешать. Темнота, которую она пыталась удалить вместе с кровью, вытекающей из ран, врывалась обратно в виде безудержной ярости.

Йонна чувствовала, как к ощущению пустоты за кассой позади нее постепенно примешивается стыд. И страх. Пульсирует в резаных ранах. Кровь опять просится наружу.

— Черт подери, теперь мы просто обязаны положить конец этому цирку! — Уно Брурссон ударил кулаком по большому столу для заседаний и с вызовом уставился на Эрлинга. На Фредрика Рена, приглашенного обсудить произошедшее и сообщить точку зрения компании-продюсера, он даже не взглянул.

— Полагаю, тебе следует немного успокоиться, — предостерегающе сказал Эрлинг. На самом деле ему больше всего хотелось взять Уно за ухо и вывести из конференц-зала, как непослушного ребенка, но демократия есть демократия, и ему пришлось подавить свое желание. — Случившееся невероятно трагично, но это не означает, что мы должны принимать поспешные и эмоциональные решения. Мы собрались для того, чтобы обсудить проект взвешенно. Я пригласил Фредрика, чтобы он немного рассказал нам о том, как они смотрят на судьбу проекта, и рекомендую всем послушать, что он скажет. У Фредрика все-таки есть опыт работы в подобном производстве, и, хотя произошедшее является чем-то совершенно новым и, как я уже сказал, трагическим, у Фредрика наверняка имеются разумные соображения относительно того, как нам следует действовать.

— Чертов стокгольмский гомосек, — пробормотал Уно себе под нос, но достаточно громко, чтобы это достигло ушей Фредрика.

Однако продюсер предпочел проигнорировать этот комментарий и встал позади своего стула, опершись руками о спинку.

— Я понимаю, что событие всколыхнуло много чувств. Мы, разумеется, глубоко скорбим о Барби… Лиллемур, мы со всей продюсерской командой, включая стокгольмское руководство, глубоко сожалеем о случившемся. — Он кашлянул и печально опустил взгляд. После некоторого неловкого молчания он вновь посмотрел на собравшихся. — Но как говорят в Америке, the show must go on. [28] Шоу должно продолжаться (англ.). Так же как вы не смогли бы прекратить работу, если бы с кем-нибудь из вас, не дай бог, что-нибудь случилось, не можем прекратить ее и мы. К тому же я совершенно уверен в том, что Барби… Лиллемур хотела бы, чтобы мы продолжали. — Вновь молчание и опущенный печальный взгляд.

С дальнего конца большого сверкающего стола послышалось всхлипывание.

— Бедная девочка. — Гунилла Челлин осторожно промокнула слезу салфеткой.

На мгновение у Фредрика сделался озабоченный вид. Потом он продолжил:

— Нельзя также не принимать во внимание реальное положение вещей. А реальность такова, что мы вложили в «Покажи мне Танум» значительные средства, которые, как мы надеемся, должны принести и нам, и вам существенные дивиденды. Нам в форме увеличения числа зрителей и доходов от рекламы, а вам в форме возрастания туристического потока и доходов от него. Очень простое уравнение.

Руководитель экономического отдела Эрик Булин приподнял руку, показывая, что у него есть вопрос, но поскольку Эрлинг опасался того, что вопрос может увести дискуссию в нежелательное русло, он суровым взглядом заставил молодого экономиста сидеть смирно.

— Но как это теперь сможет привлечь сюда туристов? Убийства ведь обычно приводят к некоторому… спаду туризма… — Бывший глава администрации Йорн Шустер смотрел на Фредрика Рена, нахмурив брови и явно ожидая получить ответ на свой вопрос.

Эрлинг почувствовал, как у него начинает повышаться давление, и сосчитал про себя до десяти. Вечно всем надо проявлять такое чертовски негативное отношение. Прямо бич какой-то сидеть здесь и притворяться, что прислушиваешься к этим… людям, которые и дня не выдержали бы в гуще событий той жизни, к которой он привык за годы руководства компанией. С ледяным спокойствием он обратился к Йорну.

— Должен признаться, твоя позиция, Йорн, меня невероятно разочаровывает. Уж в чью способность видеть большие перспективы я действительно верил, так это в твою. Человеку с твоим опытом не следовало бы цепляться к деталям. Мы должны содействовать благу края, а не тормозить любое движение вперед, будто сборище унылых бюрократов.

Он видел, как укор, прикрытый лестью, зажег робкую искру в глазах бывшего главы администрации. Йорну больше всего хотелось по-прежнему представать властным человеком, как будто он добровольно оставил свой пост, чтобы выступать своего рода ментором по отношению к новичку. Йорн с Эрлингом оба знали, что это не так, но Эрлинг был готов поддерживать эту игру, если ему не станут мешать добиваться желаемого эффекта. Вопрос заключался в том, готов ли Йорн проявить такую же сговорчивость.

Эрлинг терпеливо ждал. В комнате повисла гнетущая тишина, все с напряжением смотрели на Йорна, чтобы увидеть его реакцию. Когда тот после продолжительной паузы обратился к собеседнику с отеческой улыбкой, его густая белая борода подрагивала.

— Разумеется, ты прав, Эрлинг. Я сам в годы руководства городом проводил в жизнь большие идеи, невзирая на скептиков и разные детали.

Он с удовлетворением кивнул и окинул собравшихся взглядом. Остальные пребывали в растерянности и тщетно пытались сообразить, какие большие идеи Йорн имеет в виду.

Но Эрлинг одобрительно кивнул: старый лис принял правильное решение. Он знает, на какую лошадь надо ставить. Получив поддержку, Эрлинг наконец ответил на вопрос.

— Что касается туризма, то сейчас мы оказались в уникальной ситуации, когда название нашего городка крупными буквами печатается в каждой газете страны. Конечно, это связано с трагедией, но факт остается фактом — название городка теперь вбито в сознание почти каждого шведа. Мы можем извлечь из этого пользу. Вне всяких сомнений. Я даже собирался предложить подключить какую-нибудь пиар-фирму, которая помогла бы нам определиться с тем, как лучше использовать интерес СМИ.

Эрик Булин забормотал что-то о бюджете, но Эрлинг отмахнулся от него, как от назойливой мухи.