Джек Кертис - Банджо

Отбросив в сторону автомат и выставив перед собой руки - он знал, что до взрыва остается пара секунд, - Гэс прыгнул вперед, схватил гранаты по одной в каждую руку, перевернулся на спину и швырнул их в открытое окно, в котором он увидел лицо рыжего полицейского - на этом лице со следами неумеренного потребления вина и очередного бурного вечера, проведенного в борделе, застыло выражение ужаса и растерянности: неужели это происходит в действительности? Цвет лица резко изменился: из красного он превратился в грязно-желтый, а рот начал открываться, чтобы завопить: "Неееееет!"

Гэс откатился к самому основанию стены - и в этот момент гранаты взорвались. Последнее "Нет, не может быть!" так и не было произнесено. Прямо над головой Гэса в кирпич ударила тяжелая пуля. Гэс оттолкнулся от стены и, перекатываясь по земле, добрался до своего автомата. Схватив его, он увидел, как Зирп прыгнул в машину, которая тут же сорвалась с места, еще до того, как дверца полностью закрылась.

Пули отскакивали от бронированного автомобиля, не причиняя ему никакого вреда. В следующее мгновение обстреливаемая машина, визжа шинами, скрылась за углом завода и унеслась в туман, который никак не хотел рассеиваться.

Над пустырем опустилась тяжелая, холодная, промозглая тишина. На землю с оконной рамы капала кровь. Никто не двигался. Люди Гэса стояли, готовые к любой неожиданности. Но все уже закончилось. Кровь стекала по стене на землю.

Откуда-то издалека, наверное, с главного входа в фабрику, доносились крики ночного сторожа:

- В чем дело? Что там такое?

Гэс подошел к окну и заглянул внутрь. Потом произнес небольшую молитву. Он ненавидел Мориарти почти так же сильно, как и Зирпа, но он бы не пожелал никому быть разорванным на куски горячими рваными осколками стали. И когда умирает человек, считал Гэс, любой человек, он очищается почти ото всех своих грехов.

От вида разорванного на части человеческого тела Гэса стало подташнивать. Он отошел от окна и тяжелой походкой направился к своим людям.

- Что это было? - спросил Солтц. - Мы толком ничего не увидели.

- Мориарти бросил мне под ноги парочку ананасов. А я подхватил их и вернул ему в окно.

- Гэс, еще чуть-чуть, и они в тебя... - Соленый не договорил. Никогда в жизни я не видел, чтобы кто-нибудь двигался так быстро, как ты.

- Поехали, - устало сказал Гэс. - Сюда вот-вот прикатят легавые.

- Мориартова шваль, - добавил Потрох.

- Кстати, знаете, в какой-то степени благодаря Мориарти я стал тем, кто я есть, - медленно проговорил Гэс. После того, как все закончилось и напряжение резко спало, его охватила сильная усталость. А перед глазами у него стоял образ сельского парня с кровоточащей раной в боку; парень выпрыгивал из товарного вагона, но вместо друга его встречает легавый, разыскивающий "грабителя банка"...

Вспомнил Гэс и тот день, когда на диване в комнате Бесси умер Джим; и этот же легавый пришел получить причитающиеся ему деньги... Шваль, действительно шваль! И как Мориарти раскрыл свою пасть с желтыми зубами, чтобы заорать: "Неееееет!", но не успел... Теперь, Мориарти, смерть пришла к тебе - получить то, что ей причиталось.

Глава одиннадцатая

- К тебе кто-то пришел, - сказал Малыш Солтц. Гэс сидел за столом у себя в кабинете, настолько погруженный в проверку счетов и других бумаг, что не расслышал, что ему сказал молодой человек. Он хотел забыться в работе, чтобы хотя бы на время отогнать от себя беспокойство по поводу Бесси, которое глодало его. И это ему удалось.

- Гэс, - сказал Солтц уже громче, - к тебе пришли. На этот раз Гэс расслышал и поднял голову от бумаг.

- Снова Фрэнк Райт?

Солтц широко улыбнулся:

- Нет. Человек, который назвался Фэтсом Кингом.

- О, Фэтс!

Толстенький Фэтс, прекрасный пианист.

- И Фрэнк, и Фэтс - каждый из них дока в своем деле, - сказал Гэс, поднимаясь из-за стола.

В приемной он увидел своего старого знакомого, который потолстел еще больше - его глазки совсем заплыли. Выражение на его лице выдавало явную обеспокоенность.

- Фэтс, рад тебя видеть, - сказал Гэс, осторожно пожимая маленькую пухлую руку; он боялся, как бы в порыве радости слишком сильным рукопожатием не причинить ему боли.

Губы Фэтса расплылись в широкой улыбке; тонкие, будто начерченные карандашом усики поехали вверх.

- Привет, Гэс. Ты не меняешься! Как тебе удается оставаться таким тощим? Ты что, ничего не ешь?

- Нет, отчего же, ем три раза в день. - Гэс улыбнулся. - Как поживаешь, Фэтс? Где ты пропадал все это время?

- Подожди, подожди, Гэс. Не все сразу, - сказал Фэтс. - Я вроде все еще церковный органист. Каждое воскресенье играю Баха. Надеюсь, мне это там, наверху, зачтется... Но, Гэс, я не хотел бы отнимать у тебя время на пустяки. Я знаю, что ты теперь большой человек, а это значит - очень занятой.

- Ладно, брось. Для тебя у меня всегда найдется время.

- Я знаю, что ты делаешь для школы, той, которая у газового завода. К счастью, у меня всего двое детей, но они ходят в ту школу. Гэс, я считаю, что эти безобразники должны присвоить своей школе твое имя.

- Нет, что ты! Школе присвоено имя Джима Криспуса. И ничего менять не будем. Уже табличка изготовлена.

- Должно быть, старина Джим ворочается в своем футляре, - сказал Фэтс, рассмеявшись. - Уж слишком все шикарно!

- А все-таки, как у тебя идут дела? Я никогда не забуду того, что ты сделал для Бесси. Без тебя она никогда не начала бы петь. Мы тебе очень многим обязаны.

- Я пришел к тебе, чтобы поговорить о ней, о Бесси.

- Я слушаю, - сказал Гэс, чувствуя, как холодок страха проникает в сердце.

- Ну, знаешь, как это бывает у музыкантов - один сказал другому, а тот третьему... Так и узнаем, что и как. У бухгалтеров наверняка точно так же. Иногда и те и другие говорят об одном и том же человеке. Вот так я кое-что и узнал. Не много, но кое-что... Так вот... Бесси не будет выступать с концертом в Карнеги-Холл, потому что с тех пор, как она приехала в Нью-Йорк, она села на порошок. Такие вот дела.

- Что, кокаин?

- Нет, героин. И в больших дозах.

- Вот черт, - воскликнул Гэс. - А концерт назначен на завтра!

- Ее так накачивают героином, что она не сможет петь. Час назад мне рассказали - надежный человек рассказывал, - что ее постоянно держат в кайфе. Это человек только что прибыл из Нью-Йорка, а там ему рассказывал об этом толкач героина.

- Ах, если б только я мог добраться до Нью-Йорка сегодня же... сказал Гэс, уже обдумывая, что можно было бы сделать, что предпринять и как все устроить.

- Может быть, позвонить ей? - предложил Фэтс.

- Я звоню ей постоянно со вчерашнего дня. Я чувствовал, что что-то не так, но успокаивал себя, что она, наверное, особенно много репетирует. Или что немного нервничает перед таким концертом и не хочет, чтобы ее беспокоили... Да, нам надо ехать.