Марина Серова - Хрустальный шар судьбы

«Королева! – думал он про жену. – Забыла, как недавно китайской лапшой питалась!»

Те времена и впрямь были тяжелыми: Виктора, с его средним образованием, на высокооплачиваемую работу не брали, предпринимательством он заниматься не умел, хотя и пробовал в девяностые годы открывать разные ИП, но бизнес у него все как-то не шел. Однажды открытый им на пару с приятелем Михаилом колбасный цех и вовсе прогорел: оборудование встало, фарш протух из-за жары, и его пришлось выбросить. Сели они, подсчитали убытки, обхватили руками головы и решили больше не заниматься не своим делом.

Немного встав на ноги, он сумел поднакопить денег и купить собственную «Газель». Не новую, конечно, но вполне приличную. И устроился на один из маршрутов. Поначалу все было ничего. Уставал, правда, сильно, но все-таки тридцать шесть – это еще не возраст для мужчины. Тем более что для Ритки он всегда время находил, по ночам не обижал жену вниманием, хоть ему и спать хотелось, не до любви было. Но жена требовала. Короче, до полуночи – любовь, потом – сон, в пять утра – на работу. Нормально!

Оказалось, для Ритки – ненормально. Сначала она жаловалась, что Виктор никуда с ней не ходит. А когда ему ходить-то, если у него всего один выходной посреди недели? Потом и вовсе началось: «Я тебя совсем не вижу! Я себя женщиной не ощущаю!» Слушать противно! Нахваталась из дебильных бабских журнальчиков да сериалов всякой ерунды, вот и выделывается. Понятное дело, сама дома сидит с ребенком, скучно ей, вот она с ума и сходит. Пошла бы работать, как сам Виктор, так он еще посмотрел бы, как бы она запела!

Когда Анютка немного подросла, Ритка и правда устроилась на работу. Поначалу Виктор повеселел, что теперь жена будет при деле и к нему меньше приставать станет. Ан нет! Оказалось, дальше только хуже все пошло.

Во-первых, в семье стало меньше денег. Ну, это Ритка так считала, он-то думал, что нормально, раз у них теперь две зарплаты вместо одной. Но вместе с зарплатами, как известно, растут и потребности. Ритка принялась капризничать: то ей нужны новые сапоги, потому что прошлогодние уже вышли из моды, то ремонт у них в квартире несовременный, то холодильник пора менять… Набрали кредитов, влезли в долги, зато в доме появилась дорогая бытовая техника и кое-что из мебели, а у жены – новая шуба. Но теперь денег не хватало катастрофически, и Ритка на эту тему пропилила Виктору все мозги.

Пришлось ему продать «Газель» и купить легковушку, на которой он и «таксовал» впоследствии. Денег немного прибавилось, но дома-то он из-за работы чаще бывать не стал. А Ритка словно с цепи сорвалась, требовала внимания к себе, ласки, попрекать его начала – какой, мол, ты мужик? Грозилась уехать к маме.

Виктор сперва сдерживался, потом плюнул и высказал жене все, что он о ней думает. Ритка, надув губы, собрала Анютку и гордо покинула квартиру Виктора, не забыв, однако, прихватить с собою все новоприобретенные вещи, кредит за которые еще не был выплачен и висел на Викторе.

Зол он был на жену – не то слово! Но к материальным проблемам добавилось еще и то, что, оказывается, долго без женщины мужику жить тяжело. Ритка, зараза такая, на его предложение хотя бы иногда устраивать интимные встречи для разрядки – «все ж таки мы не чужие люди!» – повесила трубку, словно оскорбленная в своих лучших чувствах ходячая добродетель.

«Забыла, как сама по пять раз среди ночи ко мне приставала!» – точил зубы на супругу Кондырев.

В сущности, работая таксистом, решить подобную проблему не представляло труда. Но Виктор был брезглив, к тому же его спутницами чаще всего оказывались женщины уже в возрасте (по его меркам – за тридцать пять), полноватые, часто выпившие. А он этого не любил. Ритка, несмотря на то, что родила Анютку, за собой следила и сохраняла стройность.

А эту девчонку, похожую на молодую лань, он заприметил давно. Правда, пока Виктор жил с Риткой, ему и в голову не приходила мысль познакомиться с ней. Она, во-первых, была совсем еще молодая, во-вторых, ему и везти-то ее тогда было некуда. А в машине… она могла и не согласиться.

Когда они приехали к нему, Виктор первым делом отправил девочку под душ, выбросил ее пропахшую вокзалом и поездами одежонку, а взамен нашел в шкафу что-то из стареньких Риткиных вещей, которое она забирать не стала, видимо, больше не намереваясь это носить.

Когда она вышла из ванной, чистая, свежая, благоухающая душистым гелем для душа, в полупрозрачном коротком платьице, у Виктора аж сердце застучало – красавица! Ему захотелось сразу же обнять ее, уложить на диван и целовать – всю, с ног до головы…

Однако сначала все-таки нужно было ее накормить. Виктор отварил пельмени на двоих, смотрел, как она ест, улыбался… Заметив, что после сытного ужина у нее начали слипаться глаза, он сказал:

– Я тебе на диване постелю.

Она кивнула как-то просто, равнодушно. Он ей постелил, а когда вернулся в кухню, она уже спала за столом, положив на него голову с рассыпавшимися волнистыми волосами. Он поднял ее на руки, повернул лицом к себе, ощутил небольшую упругую грудь, уперевшуюся в его собственную, скользнул ладонью по нежной ноге…

Когда он укладывал девушку на диван, сил, чтобы сдерживаться, у него уже не было. Женщины у Виктора не было третью неделю, а тут к тому же такая новизна, помноженная на красоту! Платье он с нее снимал дрожащими руками, не обращая внимание на ее неумелое сопротивление; жадно прижимался к юным розовым губам, гладил нереально гладкую поверхность худеньких бедер, вжимал, вминал в диван это хрупкое тело, теряя голову от наслаждения…

То, что она была девственницей, он понял только позже, когда встал, чтобы пойти в кухню покурить. Долго не мог сообразить, что сказать, только смотрел, как она лежит, уставившись в потолок немигающими глазами. И молчит… С того момента она не сказала ему ни слова. По ночам отдавалась покорно, молча, не сопротивляясь, но сама в процессе словно и не участвовала вовсе. Словно отбывала повинность, молча соглашалась на пытку. И от этого Виктору становилось не по себе.

Днем он оставлял ее одну, запирал дверь на ключ, домашний телефон отключал. А когда возвращался вечером, она все так же лежала на диване. Еда в холодильнике оставалась нетронутой.

Надоела она ему быстро, уже на третий день. И своей покорностью, и безучастностью, и постоянным молчанием. Он даже не знал, как ее зовут, и это тоже его угнетало.

«Бревно настоящее!» – раздраженно думал Виктор, вспоминая, как стонала и извивалась под ним Ритка.

И главное, молчит все время! Смотрит не мигая и молчит! А в глубине ее глаз таится что-то такое, отчего в его сердце поселяется безотчетный страх.

«Черт ее знает, еще зарежет ночью!» – думал он, уже не зная, как избавиться от девчонки, которой он еще пару дней тому назад хвастался перед дружками-таксистами.