Марина Серова - Хрустальный шар судьбы

Но почуявший угрозу Рахметов сориентировался моментально. Рассказал о Марианне брату, и Анатолий решил подстраховаться. Назначил Марианне деловую встречу рано утром, потом подвез ее к училищу. По дороге он угостил ее кофе из термоса. В напиток был подмешан яд. Ему и в голову не могло прийти, что всего через несколько часов, после окончания занятий, Марианна придет к нему домой за пресловутой капельницей! Тут ему повезло и не повезло одновременно: яд подействовал, когда она еще была в квартире Лебедева, и, с одной стороны, он оказался на виду у милиции; но с другой стороны, в силу того, что никто не знал о его утренней встрече с девушкой, все подозрения с него снимались: яд-то был долгого действия.

Словом, теперь мы ожидали суда, материалы туда уже успешно передали. С родителями Черкасовых я больше не встречалась – мы получили друг от друга все что хотели. А вот Виталик неожиданно стал частенько навещать Веронику в больнице, и, кажется, боль после утраты Марианны уже не так сильно свербила его сердце…

«Боюсь, впечатлительную Альбину Юрьевну ожидает новый удар! – с улыбкой думала я. – Да и папу тоже!»

Но, как бы там ни было, я не вмешивалась в эти отношения, считая, что Вероника с Виталиком уже достаточно взрослые люди, чтобы самим во всем разобраться. Просто в душе пожелала им обоим счастья.

Вероника – возможно, чувствуя симпатию к себе со стороны Виталика и под влиянием общения с ним – сильно изменилась внешне, причем в лучшую сторону: затравленность исчезла из ее взгляда, робость и болезненность постепенно сменялись уверенностью и силой. Она немного поправилась, на ее щеках появился румянец, и природная красота ее заиграла свежими красками. Я рассказала ей о своем посещении детского дома в Пензе, и Вероника сама позвонила своим бывшим воспитателям.

Галина Пивоварова уверяла меня, что, как только Вероника выздоровеет окончательно, она сразу же возьмет ее в свое кафе, певицей, так что о средствах к существованию девушка может больше не волноваться.

Также она должна была получить прежние права на свою комнату, поскольку после передачи в суд все сделки, совершенные подставным нотариусом, членом преступной группировки, автоматически признавались незаконными. И это тоже являлось поводом для радости.

Главным же поводом к радости для Мельникова было то, что по результатам раскрытия такого громкого преступления ему наконец-то должны были присвоить звание полковника, о чем он и сообщил мне с таинственным и гордым видом. Правда, информация эта пока что считалась неофициальной, а сама процедура должна была свершиться по возвращении Мельникова из отпуска, куда он и так опоздал уйти из-за дела Рахметова-Лебедева.

– Ну что ж, Андрей, – улыбнулась я старому приятелю. – Теперь у тебя что впереди? Генеральские погоны?

– Я не доживу, – прижав руку к сердцу, потряс головой Мельников.

– А если все-таки? – подмигнула я. – Меня-то позовешь на торжество? По старой дружбе?

– Не вопрос, Иванова! – расплылся в широкой улыбке Мельников.