Марина Серова - Самая последняя правда

Но мне повезло! Екатерина, открыв дверь, не впустила молодого человека в дом, и разговор их происходил на крыльце – весьма короткий, нужно сказать, но очень содержательный. И, несмотря на то что начало их беседы было негромким и я не смогла его разобрать, продолжение оказалось весьма характерным.

– Мне нужно видеть отца! – выкрикнул мужчина. – Ты не имеешь права скрывать от меня, где он находится!

– Я, в отличие от тебя, свои права хорошо знаю! – прошипела Екатерина. – Убирайся отсюда! Ходят-бродят тут все подряд, вынюхивают! Ничего вы не получите!

И она с треском захлопнула массивную деревянную дверь. Я осторожно выглянула из-за угла. Молодой человек постоял на ступеньках, подумал немного и снова позвонил. На этот раз Екатерина не соизволила ему открыть. Тогда он решительно направился к окну. Я едва успела отскочить за торец дома. Парень забарабанил кулаком в стекло и закричал:

– Скажи мне, где отец, и я уйду!

Никто не отреагировал на его призыв. Молодой человек продолжал стучать, пока наконец терпение хозяйки не лопнуло и она, приоткрыв стеклянную створку, не крикнула:

– Не прекратишь тарабанить – вызову полицию! Тебя упекут, и надолго! Все нервы вы мне вымотали!

Молодой человек крепко сжал кулаки. На лице его злобно заходили желваки, и он, смачно плюнув на стерильную асфальтовую дорожку, резко повернулся и зашагал к остановке. Я уже поняла, что это скорее всего Михаил Линдгардт – старший сын Генриха Линдгардта от первого брака.

Но почему он оказался здесь? И с какой целью он разыскивает отца? Не с ним ли Ирма?

Мысли эти вихрем промчались в моей голове, пока я соображала, как лучше поступить. Единственное я знала точно: упускать Михаила из виду нельзя ни в коем случае! Поэтому лучше мне отложить поездку в больницу и проследить за парнем.

Михаил передумал идти к остановке и направился в сторону парка. Присел на лавочку и, подперев рукой подбородок, мрачно задумался. Он никому не звонил, никого не ждал, и создавалось такое впечатление, что парню просто некуда идти.

Я понятия не имела, как долго он так собирается морозить задницу на скамейке, просто прогуливалась по дорожкам, стараясь не терять Михаила из виду, пока в голове моей не созрел удачный, как мне показалось, план.

Я подошла к молодому человеку и, глядя на него сверху вниз, спокойно произнесла:

– Добрый день, Михаил!

Парень удивленно вздернул голову и поправил козырек кепки. Кончик его носа на довольно-таки смазливом лице покраснел, поскольку его спортивная курточка была все же слишком легкой даже для мягкой немецкой зимы.

– Здрась-те, – процедил он, не отрывая взгляда от моего лица и, видимо, прикидывая, что ему сулит мое появление – добро или худо?

– Ты ищешь отца? – спросила я, чтобы сразу дать ему почувствовать свое психологическое превосходство.

Михаил уставился на меня еще с большим вниманием и кивнул.

– А вы что, знаете, где он? – спросил он с недоверием.

– Слушай, Миша, – я присела рядом с ним на скамейку. – Думаю, что мы могли бы оказаться полезными друг для друга. Да, я знаю, где твой отец. И даже могу поделиться с тобой этой информацией. Но только если ты мне честно расскажешь – зачем ты его ищешь, что вообще здесь делаешь и где твоя сводная сестра Ирма?

– Ирма? – Михаил посмотрел на меня уже явным изумлением. – А разве…

– Что – разве? – уточнила я, поскольку Михаил запнулся.

– Вы кто? – помолчав, спросил он вместо ответа.

– Неважно, кто я. Мне просто нужно узнать, что произошло с твоей сестрой. И, если честно, Миша, твое поведение начинает вызывать у меня смутные подозрения, что ты причастен к ее исчезновению.

В глазах Михаила появилась тревога.

– Я ничего вам не скажу, пока не узнаю, кто вы, – произнес он, попытавшись встать со скамейки, но я решительным жестом усадила его обратно.

– Послушай, – твердо произнесла я. – Я детектив, которого наняла мать Ирмы вскоре после исчезновения ее дочери! В России заведено уголовное дело по этому факту. А я приехала сюда, чтобы выяснить кое-какие детали, поскольку милиция наша ограничена в средствах и не может послать в Германию своего сотрудника. Но работу свою милиция знает хорошо, а уж выбивать показания умеет просто прекрасно. Российская камера – это тебе не Германия, так что даже и не надейся попасть в местную тюрьму с отдельным номером, душем и телевизором. Ты отправишься вместе со мною на родину, и там с тобой поговорят по-русски.

– За что это меня – и в тюрьму?! – возмутился Михаил. – Я, вообще-то, ничего не сделал! Приехать в Германию – это уже преступление?

– Нет, не преступление. Но ты отказываешься от сотрудничества со мной, а я представляю одни интересы с милицией. Так почему же ты не идешь на контакт?

– У меня свои интересы, – в сторону пробормотал Михаил.

– Понимаю, – кивнула я. – Тем более, если ты не причастен к исчезновению сестры, тебе лучше рассказать мне об этих твоих интересах. К тому же тебе нужно найти отца, так? Без моей помощи ты все равно не сможешь это сделать. Может быть, заключим временное сотрудничество? Ты поможешь мне – я тебе.

Михаил посмотрел на меня недоверчиво, потом сказал:

– Документы покажите!

– Это пожалуйста, – улыбнулась я, доставая свое удостоверение частного детектива.

Михаил внимательно посмотрел его и вернул мне.

– Я просто хотел поговорить с отцом насчет наследства, – сказал он.

– Отлично, вот у нас и началось взаимное содействие, – обрадовалась я. – Только предлагаю все же не мерзнуть на улице, а отправиться в какое-нибудь кафе.

– Не пойду, – помотал головой Линдгардт-младший.

– Почему? – удивилась я.

– У меня денег мало, – стыдливо признался он.

– А домой как ты собираешься возвращаться?

– В смысле? У меня есть билет на самолет!

– На сегодня?

– Ну да… Я и так на эту поездку занял, чтобы номер в гостинице снять.

Я усмехнулась:

– Ладно, я тебя угощаю. Пойдем, а то ты себе уши отморозишь! – я дернула его за козырек кепки.

Михаил поднялся со скамейки, и мы направились в ближайшую кондитерскую, где наш разговор и продолжился.

– Отец никогда не думал обо мне, – прихлебывая свежесваренный кофе с булочкой, с обидой говорил Михаил. – Теперь еще и драгоценности отдал Ирме! А я что, рыжий, что ли?

– Вообще-то, почти, – заметила я, бросая взгляд на его золотистые кудри. – Ладно, извини. Продолжай. Откуда тебе известно, что он отдал ей эти драгоценности?

– Так он сам мне сказал!

– Значит, ты виделся с ним?

– Нет, он мне позвонил. Жаловался на здоровье, сказал, что плохо себя чувствует, часто вспоминает о своих детях и хочет оставить мне наследство. Я спросил про Ирму, а он ответил, что уже подарил ей шкатулку с прабабкиными драгоценностями. Потом он сказал, что перезвонит мне – и тишина! Меня такое зло взяло! Ей, значит, драгоценности, а мне фигу с маслом?