Маргарет Мерфи - Падает мрак

— В одной из труб образовалась воздушная пробка, — пояснил Лоусон. — Ремонтники должны прибыть сегодня днем.

— Троекратное «ура» мистеру «почини-ка», — одними губами прошелестел Флетчер, кутаясь в анорак.

Лоусон не расслышал его язвительного замечания, но сидящим рядом офицерам это удалось — один из них, констебль из новичков, нервно улыбнулся, другие смотрели перед собой, невольно отодвигаясь подальше от бунтовщика. Лоусон вздохнул, надеясь, что появление еще трех десятков полицейских разбавит дух недовольства, исходящий от Флетчера.

Макатиер посмотрел на часы:

— Встреча с прессой состоится сегодня вечером. Брифинг назначен на семь тридцать. Журналистам — ни одного лишнего слова. Так что если у кого-то из вас есть знакомый писака в местной газетенке, забудьте его имя. На это дело налагается общее эмбарго.

— Журналистов я мог бы взять на себя, — пробурчал Флетчер, театрально вздрогнув.

Реплика вызвала дружный смех. Макатиер сделал вид, что ничего не слышал.

— Сержант Бартон распределит обязанности, — подытожил он. — На этом этапе вас ожидает много утомительных «отследить-идентифицировать-исключить», но это необходимое зло.

— Приятно, должно быть, всегда чувствовать свою пр-р-равоту, как Р-р-рейнер, — хмыкнул Флетчер, пробравшись мимо Сэл к выходу.

Рейнер обернулась, чтобы увидеть говорящего. На ее лице не отразилось ни интереса, ни тени обиды.

— А, Флетчер, — произнесла она, будто это все объясняло. Она собиралась навестить адвокатскую фирму, где работала Клара Паскаль.

Флетчер, слегка обескураженный отсутствием реакции с ее стороны, решил излить разочарование Кэт Янг, молоденькой девушке-констеблю из новичков. Они вместе ждали офицера, который должен был раздать им план действий.

— Когда я только начинал служить, буква «Д» в аббревиатуре «ДК» [2] ДК, то есть детектив-констебль, — младшее офицерское звание в уголовной полиции Великобритании. Служащие уголовной полиции носят соответственно звания «детектив-сержант», «детектив-инспектор» и т. д. означала «детектив», от слова «раскрывать». Раньше думали люди, а не компьютеры.

Янг вспыхнула, замявшись с ответом, и ей на выручку пришла сержант Доун Тайрел. Бросив на Флетчера грозный взгляд через голову другого офицера, протянувшего руку за своим планом действий, она язвительно заметила:

— Чтобы думать, нужны мозги, а буква «Д» может также означать «дефективный».

Офицер рассмеялся. Доун жестом подозвала Янг и подала ей компьютерную распечатку.

— Знаешь, что с этим делать? — спросила она.

— Отследить, идентифицировать, исключить, — прилежно отрапортовала Янг. — Заполнить форму, внести в компьютер.

— Ну ты-то справишься, я не сомневаюсь! — Тайрел одобрительно тряхнула Сэл за плечо. — А теперь, мистер Флетчер, — сказала она, оборачиваясь с лучезарной улыбкой, — что бы это мне такое придумать, что заставило бы напряженно работать ваши маленькие серые клеточки?

Темнота. Пиппа! — была ее первая мысль. Потом в голову полезли воспоминания — непрошеные, нежелательные: с опаской приближающаяся к фургону Пиппа, она плачет, кричит, отказывается уходить. Душащий страх, холодный и противный, как клейкая лента, залепившая рот. Кларе казалось, что она падает: хотя она лежала на холодном полу, ее тело словно парило в свободном падении, уходя из-под контроля мозга. Она втянула полные легкие холодного воздуха, с облегчением понимая, что рот наконец-то не стянут липкой лентой. Кожа вокруг рта и носа воспалилась и горела — возможно, от ушиба.

Клара заставила себя собраться и проанализировать все, что она слышала и видела после нападения. Кричит Пиппа, человек что-то орет. Потом он оказывается в фургоне за рулем, чем-то стучит, раздается стонущий звук металла, ударяющегося о металл. А Пиппа? Да! Пиппа кричит и рыдает навзрыд, ее крики постепенно удаляются, в то время как фургон несется вниз по узкой улице. Он не взял Пиппу! Она задохнулась от облегчения, с трудом выправила дыхание.

Темнота как будто пульсировала опасностью, и на мгновение Клара замерла, прислушиваясь.

Она лежала лицом вниз на гладкой, немного липкой поверхности, скорее каменной, а не бетонной. На глазах все еще были подушечки, и поверх повязок Клара ощущала все ту же пульсирующую неумолимую темноту.

Как долго она пролежала без сознания? Она напрягалась, силясь разобрать малейший звук — шорох одежды ее похитителя, осторожный выдох.

Ничего — только быстрый глухой стук ее собственного сердца. А вдруг он все-таки здесь, ожидает ее пробуждения?.. Кларе пришлось буквально заставить себя собраться с духом и попробовать сесть. Ее запястья и лодыжки были по-прежнему крепко связаны, и она вскрикнула от пронзившей ее от бедра до колена боли. Звук быстро оборвался, это означало, что она находится в небольшом помещении. Если бы похититель сидел рядом с ней, он бы уже заговорил. Она осмелела.

— Хорошо, — прошептала она. — Каменный пол и… — Она ощупала пространство позади себя: неровные стены, дышащие холодной сыростью, которая, казалось, сочится из каменных плит.

Клара попыталась встать, но лодыжки были связаны так крепко, что косточки больно вдавились одна в другую. Она вскрикнула и тяжело откинулась назад. Порыв воздуха всколыхнул мелкую рябь непонятных движений и звуков: шуршание, шепот, шелест. Клара в панике пригнула голову, ожидая, что неизвестное существо вот-вот сползет на нее из черной как смоль темноты. Шуршание стихло так же мгновенно, как началось, и она поняла: бумага, на стенах есть бумага.

Она не могла дотянуться до веревки (или это вовсе не веревка?), обвитой вокруг ее лодыжек. Ей пришлось бы для этого встать на колени, а после сесть на пятки. Сделав несколько глубоких вздохов, Клара с трудом начала поворачиваться. Веревка врезалась в ее плоть, и давление на кости стало почти невыносимым.

Она едва сдержалась, чтобы снова не закричать.

— Ну же, Клара! — пробормотала она. — Ты можешь это сделать! — И она это сделала — после двух новых попыток, постанывая от боли и вспотев от усилий.

Откинувшись на пятки, Клара почувствовала, как тысячи иголок пронзили ее лодыжки, но упорно продолжала теребить перевязь, ощупывая, исследуя, потягивая материал. Вот палец оказался возле маленького отверстия. Она продвинула его внутрь, сильно натягивая связанные запястья, не обращая внимания на адскую боль в лодыжках и плечах.

Отверстие расширилось, и она нащупала две разные поверхности: одну — пушистую и мягкую, другую — грубую и колючую, как кошачий язык. Липучка? — озадачилась Клара. Палец заработал еще быстрее. Она ковыряла и тянула, прерываясь лишь тогда, когда боль в запястьях делалась невыносимой и руки начинало сводить судорогой. Наконец, задохнувшись от последнего усилия, она услышала знакомый звук расходящихся поверхностей липучки и ее ноги — о счастье! — освободились. Клара выждала несколько минут, пока восстановится кровообращение, не решаясь сразу встать. Ноги ее были босы, а камни под ногами холодны как лед, но хуже всего оказалось невыносимое ощущение вонзившихся в плоть булавок и иголок, вернувшееся, когда ноги вновь обрели чувствительность.